А | Б | В | Г | Д | Е | Ж | З | И | К | Л | М | Н | О | П | P | С | Т | У | Ф | Х | Ц | Ч | Ш | Э | Ю | Я

Игрок
Выясните, почему вам скучно. Изменитесь.
Жизнь так коротка.
Рискните, будьте игроком — что вы можете потерять?
Мы приходим с пустыми руками, мы уходим с пустыми руками. Терять нечего. Есть немного времени, чтобы пои­грать, спеть красивую песню — и время уходит.
Каждое мгновение так драгоценно.

...Бизнесмен говорит: «Лучше синица в руках, чем жу­равль в небе — в будущем, в воображении. Никогда не те­ряйте то, что у вас есть, ради того, чего у вас нет». Таков девиз бизнесмена, таков ум бизнесмена.
Вор следует другому правилу; он говорит: «Поставьте на карту все, что у вас есть, ради того, чего у вас нет». Ради своей мечты он рискует реальностью. Это просто «может быть». Он рискует всем, в чем он уверен, ради того, в чем нет абсолютно никакой уверенности. Вот что такое храбрость.
Итак, вместо того чтобы быть бизнесменом, станьте во­ром, игроком, потому что неизвестное можно найти только тогда, когда вы готовы бросить известное. Когда прекраща­ется известное, в вашу жизнь входит неизвестное. Когда все безопасное утеряно, вы открываете неизвестному вход в себя.

Игры
Взрослые играют в игры, дети просто играют. Их игра самодостаточна. Она заканчивается сама в себе, в ней нет никакой дополнительной цели.

Идеалы
Для меня слово «идеал» — грязное слово. У меня нет иде­алов. Идеалы сводят вас с ума. Именно идеалы превратили всю эту землю в огромный сумасшедший дом.
Идеал подразумевает, что вы не являетесь тем, чем должны быть. Он создает напряжение, терзание, беспокой­ство. Он создает в вас расщепление, он делает вас шизофре­ничным. Идеал—всегда где-то в будущем, а вы здесь. Как вы можете жить, пока не достигнете идеала? Сначала достиг­ните идеала, потом вы сможете жить, — но этого никогда не происходит. Это не может произойти по самой природе ве­щей. Идеалы недостижимы, именно потому они и идеалы.
Они сводят вас с ума и делают вас ненормальными. Вы начинаете себя осуждать, потому что никогда не дотягива­ете до идеала. Появляется чувство вины. В действительно­сти именно этим занимаются священники и политики — они создают внутри вас чувство вины. Для того чтобы заставить вас чувствовать себя виноватыми, они используют идеа­лы — очень простой механизм. Сначала создайте идеал, и автоматически последует чувство вины...
Перестаньте стремиться к какому-то далекому идеалу в будущем, к какой-то идее, к совершенству. Отбросьте все идеалы и живите здесь-и-сейчас.


Иерархия (боссы)
Мы создали в обществе иерархию. В самом низу нахо­дятся люди, которые рубят дрова или подметают улицы. Почему они в самом низу? Потому, что они делают самые необходимые вещи. Профессоров можно отбросить за не­надобностью, общество может существовать без них; но об­щество не может жить без дворников, уборщиков туалетов, дровосеков — общество не может без них существовать. Они гораздо важнее, существеннее, но они — в самом низу.
Эта идея полностью неправильна. Никакой иерархии нет. Профессор делает свою работу, дровосек делает свою работу, и оба они необходимы. Нет никакой иерархии ни между людьми и животными, ни между людьми и людьми. Я против идеи иерархии как таковой.

Избегание
То же самое происходит, когда вы учитесь ездить на ве­лосипеде. Вы на тихой дороге — никакого движения, рано утром, — и вы видите красный километровый столб, кото­рый стоит у обочины. Ширина дороги шестьдесят футов, маленький столбик — но вы пугаетесь: а вдруг вы наедете и врежетесь в него? Вы забываете о широкой дороге. Даже если бы вы ехали даже с завязанными глазами, у вас было бы очень мало шансов врезаться в столб; но теперь и с от­крытыми глазами дорога полностью забыта. Вы сфокусиро­ваны. Прежде всего, этот красный цвет очень фокусирует внимание. И вы так боитесь! — вы хотите избежать его. Вы забыли, что вы на велосипеде; вы забыли обо всем. Теперь для вас единственная проблема — как избежать этот столб; иначе вы можете пораниться, можете врезаться в него.
Теперь столкновение абсолютно неизбежно; вы немину­емо врежетесь в столб. А потом будете удивляться: «Я так старался». На самом же деле вы врезались в столб именно потому, что старались. И чем ближе вы подъезжали, тем сильнее старались избежать его. Но чем сильнее вы стара­етесь уклониться, тем сильнее фокусируетесь на нем. Это становится гипнотизирующей силой; столб гипнотизирует вас. Он становится как магнит.
Это фундаментальный закон жизни. Многие люди стара­ются избежать многих вещей и попадаются именно на них. Попробуйте приложить большие усилия избежать чего-то, и вы неизбежно упадете именно в эту яму.

Извинения
Обычно, даже если мы иногда признаем, что — да, про­изошло что-то нехорошее, мы не стараемся исправить себя. Мы только стараемся исправить свой имидж. Мы хотим, чтобы все почувствовали, что они нас простили. Мы хотим, чтобы все признали, что с нашей стороны это было нехоро­шо, но мы попросили прощения, и все снова в порядке. Мы снова на нашем пьедестале. Пошатнувшийся имидж снова водворен на трон. Мы не исправляемся.
Вы много раз просили прощения, но снова и снова делае­те то же самое. Это показывает, что это была просто вежли­вость, политика, хитрость, чтобы манипулировать людьми; но вы остались прежним, вы ничуть не изменились.
Если вы по-настоящему просите прощения—за свой гнев, за любую обиду, которую нанесли кому-то,—то это не должно повторяться снова. Только это может быть доказательством того, что вы действительно на пути внутренних перемен.

Измена
Есть только одна измена — это измена своей собствен­ной жизни. Нет иной измены. Если вы продолжаете жить со сварливой собственницей-женой или придирчивым ревнивым мужем, без всякой любви, вы разрушаете свою жизненную возможность. В Талмуде говорится; что Бог скажет вам: «Я дал тебе столько возможностей быть счастливым
Почему ты их упустил?»0н не будет спрашивать, какие грехи вы совершили, он спросит, какие возможности для счастья вы упустили. Вы будете за них отвечать. Это очень красиво: вы будете нести ответственность только за те возможно­сти которые были для вас открыты и которые вы упустили Будьте верны себе -вот единственная верность, кото­рая необходима, - и все будет хорошо.

Изучение
В Индии у нас есть одно слово — свастъя. Оно может быть переведено как «изучение», но в этом теряется вся суть. На самом деле, свастья означает самоизучение, изу­чение самого себя. Это не вопрос чтения писаний, это не вопрос того, чтобы двигаться больше и больше в информа­цию. Скорее, это вопрос движения больше и больше внутрь, в трансформацию.
И когда суфии говорят: «Учись с нами», — они просто имеют в виду «будь с нами». Обучение состоит в том, чтобы быть с Мастером; просто быть с Мастером, адабом, просто
быть в присутствии того, кто знает; испить его присутствие, вкусить его существо, узнать его вкус, вобрать его энергию. Вы будете удивлены: если вы придете в суфийский обучающий кружок, он не будет иметь ничего общего с обучающими кружками, которые существуют на Западе. В западном обучающем кружке вы читаете книгу, затем возникают вопросы, затем на вопросы отвечают, и следует дискуссия. В суфийской обучающей группе не задают никаких во­просов, не читают никаких книг. Люди сидят много часов в молчании, может быть, иногда кто-нибудь из них покачива­ется. Но одно необходимо помнить: никто не должен ничего делать. Если что-то происходит, хорошо. Кто-нибудь иногда начинает что-то говорить, но необходимо следовать прави­лу: никто не должен пытаться ничего сказать специально. Если это происходит само по себе, если кто-то обнаружива­ет, что нечто нуждается в том, чтобы быть сказанным, само по себе готово быть сказанным, вертится на языке, хочет «сорваться с языка», — тогда можно заговорить.
Это совсем как молитвенное собрание квакеров. Ква­керы научились у суфиев. В Средние века суфии проник­ли глубоко в страны Европы. Квакеры научились сидеть в молчании у суфиев. Квакеры часами сидят в молчании, по­том кто-то может встать и может начать что-то говорить, но эти утверждения очень вдохновенны. Они исходят не от самого человека, — им будто овладевает Бог. Он стал просто полым бамбуком, флейтой, и какая-то неведомая энергия начала течь сквозь него, и флейта зазвучала.

Или, или
Ум функционирует в режиме или, или: правильно или это, или обратное. Одно и другое не может быть правильным — в том, что касается ума, его логики, его рациональности.
Если ум это или, или, то сердце это и, и. У сердца нет ло­гики, но есть чувствительность, восприимчивость. Оно ви­дит, что одно и другое могут существовать вместе; и больше того, это не две разные вещи. Это одно явление, видимое с двух разных сторон. И сторон гораздо больше, чем две — вот почему я говорю и, и.
Сердце всегда право.
Если стоит выбор между умом и сердцем... ум — созда­ние общества. Он образован обществом. Он дан вам обще­ством, а не существованием.
Сердце девственно.
Это чистое существование: поэтому оно чувствительно.
Смотрите из сердца, и противоречие растает, как тает лед.

Интеллектуалы
Интеллект — от ума; разум, способность к познаванию и пониманию, приходит только в медитации. Он не может прий­ти никаким другим путем. Интеллект собирает информацию, это запоминающая система. Разуму не нужна информация, он идет путем трансформации. Интеллект складывается из готовых ответов, ответов, предоставленных другими людь­ми — родителями, учителями, священниками, политиками, колледжами, университетами. Интеллектуальные люди со­бирают готовые ответы. Интеллектуалы — попугаи, они ме­ханистичны. Они готовы повторять одно и то же снова и снова, как заигранные пластинки; у них нет собственного понимания.
Я не абсолютно против интеллекта. Он применим и по­лезен, но его польза очень ограничена, и вы должны понять эти ограничения. Если вы по профессии ученый, вы долж­ны пользоваться интеллектом. Это прекрасный механизм, но он хорош только тогда, когда остается рабом и не пре­вращается в хозяина. Если он становится хозяином и пора­бощает вас, тогда он опасен. Ум, который подчиняется со­знанию, — прекрасный слуга. Ум, который стал хозяином сознания, — очень опасный хозяин...
Когда вы выходите на прогулку, при ходьбе вы пользуе­тесь ногами. Но когда вы сидите, продолжать двигать ногами бессмысленно... То же самое можно сказать об уме. Когда я разговариваю с вами, я использую ум. Как только я пере­стаю говорить, мой ум останавливается — в тот же самый момент! Если я с вами не разговариваю, моему уму не нужно продолжать работать, он смолкает. Так оно и должно быть.

Искание
Жизнь — это искание, а не поиск ответа на какой-то во­прос. Это тайна, а не проблема, и между этими двумя сло­вами огромная разница. Проблема должна быть решена и может быть решена, но тайна неразрешима, она должна быть прожита, испытана. Для того чтобы вопрос исчез, вы должны его решить; повстречавшись с тайной, вы должны в ней просто раствориться. Вы исчезнете, но тайна останет­ся. Это совершенно другое явление. В философии проблема исчезает, но вы остаетесь; в религии вы исчезаете, вы ис­паряетесь, но тайна остается.
Эго очень заинтересовано в вопросах и очень боится тайн. Вопросы рождает эго. Оно играет с вопросами, пы­тается найти ответы — но каждый ответ, в свою очередь, рождает новые вопросы. Это бесконечный процесс — имен­но поэтому философия не пришла ни к какому выводу...
Вопросы — это питание для ума.

Интенсивность
Когда вы танцуете, танцуйте так тотально, чтобы танцор исчез и остался только танец. Тогда случится трансформа­ция. Когда вы любите кого-то, любите тотально, настолько тотально, чтобы любящий исчез. Любящий остается, только если вы что-то удерживаете. То, что вы удерживаете, ста­новится «любящим». Если вы что-то удерживаете, то, что вы удерживаете, становится «танцором», «певцом». Если вы тотально погружены в танец, песню, любовь, разве вну­три вас остается кто-то, кто может сказать: «Я любящий, я танцор»? Не остается никого.
Тотальность трансформирует.
Только при стопроцентной интенсивности происходит трансформация материального в духовное, земного в бо­жественное, обычного в необыкновенное.

Искренность
Искренность — это значит жить согласно вашему соб­ственному свету. Поэтому первым требованием искрен­ности является медитативность. Важнее всего не бытьнравственным, не быть хорошим, не быть добродетель­ным, — важнее всего быть медитативным, чтобы вы смогли обнаружить немного света внутри себя и начать жить со­гласно этому свету. И по мере того как вы живете, он растет и он приносит вам глубокую целостность. Так как он при­ходит из вашего глубочайшего существа, разделения нет.
Когда кто-то говорит вам: «Сделай это, так надо», — естественно, в вас создается разделение. Вы не хотите этого делать, вы хотели делать что-то другое, но кто-то — родите­ли, политики, священники, власть имущие — хочет, чтобы вы следовали определенным маршрутом. Вы никогда этого не хотели, так что вы подчиняетесь неохотно. Вашего серд­ца в этом нет, вы не увлечены, не побуждаемы внутренне, не преданны. Вы подчиняетесь, как раб. Это не ваш выбор, сделанный свободно...
Искренность означает, что вы не живете двойной жиз­нью — а практически каждый живет двойной жизнью. Че­ловек говорит одно, думает что-то другое. Он никогда не скажет того, что думает, он говорит то, что удобно и безо­пасно, он говорит то, что будет одобрено, принято. Он гово­рит то, что ожидают услышать другие. То, что он говорит и думает, далеко друг от друга, как два разных мира. Он говорит одно, а продолжает делать что-то другое, и тогда, естественно, он должен это скрывать. Он не может быть от­крытым, потому что тогда противоречие будет обнаруже­но, тогда его дела плохи. Он говорит о красивых вещах, а живет уродливой жизнью.
Вот что до сих пор делало с собой человечество. Его прош­лое похоже на страшный сон...
И каждый чувствует себя виноватым; а священники хо­тят, чтобы вы были виноватыми, потому что чем больше в вас чувства вины, тем больше вы в руках священников. Вы должны пойти к ним, чтобы избавиться от своей вины. Вы должны совершить омовение в Ганге, вы должны отпра­виться в Мекку, к Каабскому камню, чтобы избавиться от своей вины. Вы должны пойти к католическому священнику и исповедаться, чтобы избавиться от этой вины. Вы должны соблюдать пост, каяться, искупать свою вину аскезой: на­казывать себя. Все это виды наказания! Но как можете вы быть счастливы? Как можете вы быть веселыми и блажен­ными? Как можете радоваться жизни, в которой постоянно чувствуете вину и наказываете себя, осуждаете себя?

А если вы выберете не следовать вашему внутреннему голосу, и последуете велениям других, — это может быть мораль, этикет, цивилизация, культура, — тогда, также, этот внутренний голос начнет вас изводить, он будет вам вечным упреком. Он скажет вам, что вы предаете свою природу. А если вы чувствуете, что предаете свою приро­ду, ваша мораль не может быть празднованием, она будет лишь пустым жестом.
Вот что произошло с человеком: человек стал шизо­френичным.
Я работаю над тем, чтобы помочь вам стать единым. По­этому я не учу никакой морали, никакому определенному характеру. Я учу только медитации, с тем чтобы вы могли ясно слышать свой внутренний голос — и следовать ему, чего бы то ни стоило. Потому что, если вы следуете своему внутреннему голосу не чувствуя вины, награда будет не­измерима, а оглянувшись назад, вы обнаружите, что вам это ничего не стоило. Поначалу цена казалась дорогой, но когда вы приходите в точку, где искренность становится естественной, спонтанной, когда нет больше никакого раз­деления, никакого расщепления в вас, тогда вы увидите, что происходит празднование, и цена, которую вы запла­тили, — ничто в сравнении с ним.
Искренность есть аромат медитации.

Искусство
Парадокс искусства состоит в том, что сначала вы долж­ны изучить его ремесло, а потом полностью забыть его. Если вы не знаете его азбуки, вы не сможете войти в него глубоко.
Но если вы знаете только техническую сторону и продол­жаете практиковать эту сторону всю жизнь, вы можете стать чрезвычайно искусным, но останетесь техником; вы никогда не станете художником, артистом.
В дзен говорят, что, если вы хотите стать художником, нужно двенадцать лет учиться рисовать, а потом на двенад­цать лет полностью забыть о рисовании. Забыть совершен­но — вы не имеете к нему никакого отношения. Двенадцать лет медитируйте, рубите дрова, носите воду из колодца, делайте что угодно, только не рисуйте.
А потом, однажды, вы сможете рисовать. Двадцать че­тыре года тренировки: двенадцать лет учиться технике и двенадцать лет забывать технику. Потом вы можете рисо­вать. Теперь техника стала просто частью вас; это больше не технические знания, они вошли в вашу плоть и кровь. Теперь вы можете быть спонтанным. Техника не будет для вас препятствием, не будет для вас тюрьмой.

Искусство, музыка
Первые музыканты, пионеры музыки, на самом деле не пытались создать музыку, они пытались найти какой-то способ, чтобы выразить безмолвие, покой, красоту, безмя­тежность, которые они обнаружили в медитации. Они ис­кали самые разные способы; в действительности все искус­ства уходят корнями в медитацию, но музыка более всего связана с медитацией, потому что музыка есть не что иное, как игра звука и тишины.
Для обычного музыканта важен звук. Для музыканта-мастера важна тишина. Он использует звук только для того, чтобы создать тишину. Он поднимает звук на такую высо­ту, а затем так внезапно его прерывает, что вы входите в глубокое безмолвие.

Искусство, объективное
Объективное искусство означает нечто такое, что помо­гает вам стать центрированным, помогает стать здоровым и целостным. Наблюдая Тадж Махал при полной луне, вы попадете в очень медитативное пространство. Смотрите на статую Будды — просто сидите молча у статуи Будды, и что-то в вас придет в молчание, что-то в вас придет в по­кой, что-то в вас станет похоже на будду. Это объективное искусство, и оно имеет огромное значение.
Но объективное искусство исчезло из мира, потому что из мира исчезли мистики. Объективное искусство возмож­но, только если кто-то достиг высшего плана бытия; оно соз­дается теми, кто достиг этой вершины. Им видна и вершина, и долина. Они могут видеть не только высоту человечества, красоту человечества, но также и болезнь и уродливость человечества. Они могут заглянуть вниз, в темные долины, где ползают люди, и видеть солнечные вершины. Они могут создавать средства, которые будут помогать людям, полза­ющим в темноте, достичь солнечных вершин. Их искусство будет стимулом для вашего внутреннего роста, зрелости.
Современное искусство инфантильно: помните, оно не детское, а ребяческое; оно не невинно, а глупо, ненормаль­но, патологично. Мы должны уйти от этой тенденции. Мы должны создать новый вид искусства, новый вид творче­ства. Мы должны вновь принести в мир то, что Гурджиев называл объективным искусством.

Исполнение ролей
Воспринимайте мир как огромный спектакль. Разыгры­ваются тысячи представлений, и вы играете во множество игр. Вы постоянно передвигаетесь с одной сцены на дру­гую — из дома в офис, из офиса — в церковь, из церк­ви — в клуб, и так далее. Все это разные сцены, декорации меняются, и вы исполняете разные роли. Но все это про­сто роли; не воспринимайте их всерьез.
Не нужно «отрекаться» от этих ролей. Если вы отрека­етесь, это значит, что вы принимаете их всерьез.
Именно поэтому я говорю, что никогда не нужно ни от ;| чего отрекаться. Проживайте свою роль, наслаждайтесь ею; это весело — относитесь к ней легко, несерьезно. Не стоит беспокоиться. Какую бы роль вам ни приходилось исполнять в определенных обстоятельствах, исполняйте ее тотально, по максимуму. Когда роль исчерпывается, не так уж важ­но, принесла она вам успех, или, наоборот, провал. Не огля­дывайтесь назад, двигайтесь вперед — вас ожидают новые роли. Успех или провал — не имеет значения.
Значение имеет сознание того, что все происходящее — игра.
Когда вся ваша жизнь наполняется осознанностью, к вам приходит свобода, вас больше ничто не держит. Тогда вас больше ничто не ограничивает, цепи спадают с ваших рук, вы больше ничем не скованы. Вы пользуетесь масками, но знаете, что это не ваше изначальное лицо. Вы можете снять маску, потому что теперь знаете, что это маска, что ее мож­но снять. Вы знаете свое изначальное лицо.
Человек, который понимает, что жизнь — игра, спосо­бен увидеть свое изначальное лицо. А увидеть свое изна­чальное лицо значит увидеть все, что стоит увидеть, потому что это лицо самого Бога. Это лицо истины. Это лицо любви. Это лицо свободы.

Истина
Никто не может дать вам истину; истину необходимо от- | крыть в своей собственной душе. Ее нельзя взять из писа­ний. Ее невозможно даже высказать словами, невозможно выразить; по самой своей природе, внутренне она неопре­делима. Истина случается с вами в молчании без слов, в глубокой, глубокой медитации. Когда нет никаких мыслей, когда нет желаний, нет амбиций, в состоянии не-ума истина нисходит в вас, или восходит в вас — в измерении истины это одно и то же, потому что в мире внутренней субъектив­ности высота и глубина означают одно и то же. Это одно из­мерение: вертикальное измерение.
Ум движется по горизонтали, не-ум существует по вертикали. В тот момент, когда ум перестает функциони­ровать — а в этом суть медитации: остановка ума, полная остановка ума, — ваше сознание становится вертикальным; глубина и высота принадлежат вам.
Так что вы можете сказать, что истина нисходит, как го­ворили многие мистики, — Патанджали, Баднарайана, Капил и Канад. Это аватаран — нисхождение свыше. Поэто­му, когда человек реализует себя, его называют аватарой. Аватара значит тот, к кому низошла истина. Слово «ава-тара» просто значит «нисхождение свыше, нисхождение из запредельного».
Но другое выражение также верно. Адинатха, Неминатха, Махавира, Гаутама Будда — эти мистики говорили, что истина не приходит из запредельного, она возникает, восходит из глубочайшего источника в вашем существе. Не нечто нисходящее, а нечто восходящее, поднимающееся, бьющее как ключ.
Оба выражения справедливы. Это два способа описать одно и то же: измерение вертикального. Вы можете гово­рить либо в терминах высоты, либо в терминах глубины. Но истина никогда не приходит снаружи, поэтому никто не может научить вас ей.

Исцеление
Исцеление — это одно из самых тонких измерений. И эта тонкость заключается в том, что целитель ничего не должен делать. Целитель на самом деле не исцеляет, потому что он не является источником действия. Исцеление случается через него, посредством него. Он должен просто полностью забыть себя. Быть целителем значит вообще не быть. Чем меньше вас, тем лучше для исцеления. Чем вас больше, тем больше блокируется поток. Исцеляет Бог — или Целое, если угодно. Исцеляет всецелое.
Слово «исцеление» происходит от того же самого кор­ня, что и слово «целое». Все эти слова: whole, health, healing, holy — целое, здоровье, исцеление, священный (холисти­ческий) — имеют общее происхождение. Исцелиться зна­чит соединиться со всецелым. Быть больным значит быть отделенным от всецелого. Больной человек — это человек, который просто воздвиг препятствия между собой и всеце­лым, поэтому связь прервалась. Функция целителя заклю­чается в том, чтобы восстановить эту связь. Однако когда я говорю, что функция целителя заключается в том, что­бы восстановить эту связь, я не имею в виду, что целитель должен что-то делать. Целитель — это просто посредник. Все делает Бог, божественность, всецелое...
Исцеление подобно дыханию — оно так же естественно. Если кто-то болен, это означает, что он утратил способность к самоисцелению. Он больше не осознает свой собственный источник исцеления. Целитель помогает ему снова найти этот источник. Это тот же самый источник, откуда черпа­ет свою энергию целитель, просто больной человек забыл этот язык. Целитель сообщается со всецелым, поэтому он способен стать посредником. Целитель прикасается к телу больного и становится связующим мостом между ним и ис­точником. Пациент утратил прямой контакт с источником, и теперь он соединяется с ним косвенно, через посредника. Как только энергия снова начинает течь, он исцеляется.