А | Б | В | Г | Д | Е | Ж | З | И | К | Л | М | Н | О | П | P | С | Т | У | Ф | Х | Ц | Ч | Ш | Э | Ю | Я

Капитализм
Капитализм — первая система в мире, создающая капи­тал, богатство. До него был феодализм — он не создавал бо­гатства; он эксплуатировал людей, грабил людей. Богатство, принадлежавшее королям, в прошлом было преступным. Оно было результатом эксплуатации, оно насильственно отнималось у людей, у бедных; не короли создавали его.
Капитализм — первая система, которая создает богат­ство, изобилие. Чтобы создать богатство, необходима раз­умность. И пока мы не создадим такой уровень благосостоя­ния, при котором богатство полностью теряет смысл, пока мы не создадим такой высокий уровень благосостояния, при ко­тором бедный автоматически начинает становиться богаче... Никто не может питаться богатством — что вы будете с ним делать? Наступает момент насыщения. И только тогда, когда капитализм приходит к точке насыщения, расцветает ком­мунизм. Поэтому я называю свою коммуну коммуной. Ком­мунизм, слово «коммунизм», происходит от слова «коммуна». Я верю в капитализм. Возможно, я единственный чело­век во всем мире, который говорит прямо: я верю в капита­лизм, потому что это первая в истории человечества система, создающая богатство, и она может создать такое изобилие, что, если прибавить к ней научные технологии, в бедности не будет никакой необходимости. Не будет никакой необ­ходимости в распределении материальных благ, они будут распределяться автоматически. Не нужны ни диктатура, ни пролетариат. Капитализм может прекрасно сочетать­ся с демократией, индивидуальностью, свободой слова. Он ничего не разрушает.
Мой подход таков: мы должны распространять идею создания богатства, а не его распределения. Что вы будете распределять, если у вас ничего нет?

Карма
Безусловно, каждое действие имеет результат, но не в какой-то далекой будущей жизни. Действие и его результат неразрывно связаны, это часть одного процесса. Неужели вы думаете, что посеять и пожать — это два разных процесса? Это один процесс. То, что было посеяно, вырастает; однаж­ды семя превращается в тысячи семян, и тогда это явление вы называете урожаем. Но началось все с семени, которое превратилось в тысячи семян. Смерть не порог, за которым происходит что-то новое и начинается другая жизнь. Это не­прерывный единый процесс. Поэтому необходимо помнить одно: да, каждое действие неизбежно влечет свои послед­ствия, но они случаются не в следующей жизни, а здесь-и-сейчас. Скорее всего, они случатся почти сразу.
Когда вы добры к кому-то, разве вы не чувствуете ка­кой-то радости? Разве вы не чувствуете покоя, удовлетво­рения? Разве вы не чувствуете, что довольны тем, что сде­лали? Вы испытываете глубокое удовлетворение. И разве вы когда-нибудь чувствовали такое же удовлетворение, когда сердились, закипали от ярости, ранили кого-то, бе­сились от гнева? Разве в эти минуты вы чувствовали мир и молчание? Нет, это невозможно.
Вы чувствовали другое — грусть, оттого что вы снова повели себя как дурак, оттого что повторили ту же самую глупость, которую клялись никогда больше не делать.

Катарсис (очищение)
Сначала нужно освободить гориллу, то есть все ваши подавления, которые делают вас гориллой. Выпустить го­риллу из своего существа — это глубочайшее очищение, глубочайший катарсис. И когда все животное вышло из вас, состояние будды недалеко — до него всего один шаг.
Природа Будды — ваше право от рождения, а горил­ла — только ваша обусловленность. Общество постоянно учит вас подавлять; и вскоре подавленная часть вашего существа становится так велика, что вы живете сидя на вулкане. Он может извергнуться в любой миг; прежде чем он начнет извергаться, лучше выпустить пар. Поэтому сна­чала будьте гориллой — интенсивно и тотально.
Прежде чем вы сможете взойти на вершины, вам при­дется избавиться от многого хлама и багажа, который вы таскали многие жизни. Мои медитации устроены таким образом, что сначала нужно выпустить гориллу. Вот что происходит в Динамической медитации: вы выпускаете свою гориллу на свободу, без всяких тормозов. Держите гориллу внутри, и все будут вами довольны; но сами вы никогда не будете спокойны, если горилла внутри. Я го­ворю вам: выпустите ее наружу. Она рассеется в воздухе и оставит за собой чистое пространство.

Катастрофы
Жизнь движется вперед, а ум ориентирован на прош­лое; поэтому жизнь и ум никогда не встречаются. Ум дви­жется назад и отстает на целые жизни. Ум как зеркало заднего вида. Пользуйтесь им, когда нужно. Да, в машине зеркало заднего вида выполняет важную роль. Но слишком сосредоточиваться на зеркале и вести машину, неотрывно смотря в него, опасно. Ни к чему, кроме катастрофы, это привести не может.
Именно это и случилось с человечеством. Посмотрите: на протяжении трех тысячелетий истории вы не найде­те ничего, кроме бесконечных катастроф. За три тысячи лет мы сражались в пяти тысячах войн. Сколько еще вам нужно катастроф? И что за эти три тысячи лет мы сдела­ли с Землей, с природой? Мы разрушили экологию. Если ничего не предпринять немедленно, планета может стать непригодной для жизни.

Кладбища
Земля отравлена, мы убиваем ее. Мы на ней живем, и мы же сами превращаем ее в труп! На ней уже мно­го дурно пахнущих мест. Мы заразили природу и Зем­лю раком; природа дала нам жизнь, а мы отвечаем ей смертью. И главная причина в том, что мы слушаем ум, движущийся вспять.
Мы не говорим о смерти; это дурной тон. Мы не гово­рим о ней, мы избегаем. Смерть случается каждый день, повсюду, но мы избегаем ее. Как только человек умирает, мы спешим выбросить его из головы. Мы выносим свои кладбища за город, чтобы туда никто не ходил. И мы даже украшаем могилы мрамором и пишем на них прекрасные слова. Мы ходим и кладем цветы на могилы. Что вы дела­ете? Вы пытаетесь хотя бы немного украсить смерть.
На Западе умение спрятать смерть стало профессией. Существуют профессионалы, которые помогут вам не за­мечать смерть, делая мертвое тело красивым, как будто оно по-прежнему живо. Что вы делаете? Разве это может как-то помочь? Смерть рядом. Вы продвигаетесь к клад­бищу; когда вы туда попадете, не имеет никакого значе­ния — вы все равно туда попадете. Вы уже в пути, вы сто­ите в очереди: просто ждете своей очереди, чтобы умереть. Куда вы можете убежать от смерти?

Жизнь подразумевает готовность к нерасчетливости, незапланированное™. Жизнь подразумевает, что вы всег­да готовы услышать вызов, идущий из неизвестного ис­точника. Это опасно; но и жить опасно. Самое безопасное и надежное место в мире — могила; там никогда ничего
не происходит.
Муниципальная комиссия деревни, где жил мулла На-среддин, решила обнести кладбище стеной. Мулла, ко­торый тоже входил в состав комиссии, встал и сказал:
«Не нужно».
Члены комиссии растерялись, потому что эта идея всем понравилась. Люди не любят смотреть на могилы, смерть. Они не хотят признавать, что смерть существует. Вот почему кладбища выносят далеко за город. Вы иде­те туда только по необходимости, в остальных случаях
обходя его стороной.
Деревня стала больше, расширилась и включила в себя кладбище, бывшее ранее за его пределами. Вся комиссия была «за», но мулла сказал: «Не нужно».
Президент спросил: «Почему ты говоришь, что этого
делать не нужно?»
Он ответил: «По двум причинам. Во-первых, те, кто на­ходится снаружи, не хотят ходить туда; так что не нужно никакой стены, которая бы их не пускала. Во-вторых, те, кто находится внутри, не могут выйти наружу. Какой смысл возводить стену? Она нужна только в том случае, если ме­шает либо выходить тем, кто внутри, либо входить тем, кто снаружи. Но люди, находящиеся за пределами кладбища, не желают туда ходить; они попадают туда, только когда ничего не могут с этим поделать — когда их несут туда че­тыре человека. И если уж туда попадешь, обратно не выбе­решься. Никто никогда не слыхал, чтобы оттуда кто-нибудь возвращался. Так что ваша затея бессмысленна!»
Могила — самое безопасное и защищенное место в мире, потому что там никогда не случается ничего нового. Помни­те: не становитесь могилой.

Клетки
Разрушить необъяснимое, низведя его до уровня объяс­нений — преступление, потому что вы убиваете. Оно почти как птица, летящая в небе... такая красивая в своей свободе; ей принадлежит все небо, все звезды... никаких границ, ни­каких преград. Птицу можно поймать; можно сделать кра­сивую золотую клетку и посадить в нее птицу. Но помните: это не та птица, которая свободно летала в небе под звезда­ми. Фактически, это та же самая птица, но духовно — нет: где та свобода и где звезды? Где небо? Ваша золотая клет­ка не может заменить птице того, что вы у нее отняли. Она потеряла душу.
То же самое происходит, когда вы пытаетесь объяснить нечто необъяснимое. Вы помещаете его в клетку языка, слов — красивых слов; но душа исчезла.
Не делайте этого.

Книги
Девяносто девять процентов книг написано книжными людьми. Собственно говоря, если вы прочли десять книг, ваш ум так переполняется ерундой, что вам хочется из­лить ее в одиннадцатую книгу. Что вам еще остается? Вы должны освободиться от бремени.

Колебание
Ум — это колебание, ум — это «или-или», ум всегда находится в состоянии «быть или не быть». Если вы дей­ствительно хотите расти, становиться более зрелым, если вы действительно хотите знать, что такое жизнь, тогда не колеблитесь. Совершайте действия, будьте вовлеченными! Вовлеките себя в жизнь, посвятите себя жизни, не оста­вайтесь зрителем. Не продолжайте думать, делать или не делать? — «Должен ли я это делать или нет?» Вы можете продолжать колебаться всю жизнь, и чем больше вы коле­блетесь, тем более приучаете себя колебаться.
Жизнь для тех, кто умеет себя ей посвятить — сказать «да», сказать «нет», решительно, категорически. Как толь­ко вы категорически говорите чему-то «да» или «нет», вы можете совершить прыжок, вы можете глубоко нырнуть
в океан.
Люди просто сидят на заборе. Миллионы людей — сидельщики на заборах; так или иначе, они ждут какой-то особой погоды. А возможность никогда не придет — пото­му что она уже пришла, она уже здесь!
Вот что я предлагаю: даже если иногда выходит, что вы посвятите себя чему-то неправильному, все равно будет хо­рошо, потому что в тот самый день, когда вы узнаете, что какое-то дело неправильно, вы сможете от него избавить­ся. Вы узнаете хотя бы то, что ваше дело неправильно, и никогда больше не впутаетесь ни во что подобное. Это пре­красный опыт, он подводит вас ближе к истине.
Почему люди так часто колеблются? Потому что с са­мого детства вас учили не совершать ошибок. Это главней­шее учение всех обществ мира — и оно очень опасно, очень вредно. Учите детей совершать как можно больше ошибок, с одним только условием: не совершать одну и ту же ошибку дважды, вот и все. И они будут расти, они будут проживать все больше и больше, и они не будут колебаться.

Коммунизм
См. Капитализм

Компромисс
Компромисс просто означает, что у вас нет твердой поч­вы под ногами.
Вместо того чтобы идти на компромисс, найдите почву, корни, индивидуальность. Найдите искреннее чувство, най­дите поддержку в собственном сердце. Тогда не важно, ка­кими будут последствия.

Конверты
Умерла одна старая дева, и подружки пошли заказы­вать ей памятник.
- Что вы желаете написать на надгробии? — спросил мастер.
- О, это очень просто, — сказала одна из старушек. — Что-нибудь вроде: «Девственницей она пришла, девствен­ницей жила и девственницей умерла».
Каменщик ответил:
—    Знаете, леди, вы сэкономите много денег, если мы про­сто напишем: «Возвращена нераспечатанной».
Большинство людей возвращается нераспечатанными, и никто в этом не виноват, кроме них самих.

Конец
Тот, кто хочет понять жизнь, должен понять также и смерть. Тот, кто не понял смерть, не может понять и жизнь; но мы воспитаны в таком страхе перед смертью. Я видел людей, которые закрывали двери и уводили детей в дом, когда мимо шла похоронная процессия. Я спрашивал: «Что вы делаете? Пусть ваши дети знают, позвольте им узнать, что это конец — или, возможно, новое начало».
С одной стороны, это конец, с другой, новое начало. Каж­дый конец — это также и начало. А каждое начало придет к концу.

Контрацепция
Контрацепция в корне изменила качество секса: секс стал удовольствием. Секс перестает быть таким серьезным делом, каким был раньше. Он становится просто игрой — два тела играют друг с другом, вот и все. В этом нет ниче­го плохого. Вы играете в футбол — что в этом плохого? Вы играете в волейбол — что в этом плохого? Энергии двух тел
взаимодействуют.
Секс — тоже игра, но раньше он не был игрой. До кон­трацептивов он был серьезным делом. Контрацептивы полностью лишили его серьезности. Теперь религиям при­ходится бояться, потому что из-за контрацептивов все их поучения могут рухнуть. Контрацептивы могут сделать то, чего не смогли атеисты за многие века. Не только мо­гут, но и уже сделали: контрацептивы освободили человека
от священников.
Контрацептивы — это благословение, но Папа не мо­жет их одобрять, потому что рискует своей властью — и не только Папа, но все религиозные лидеры, шанкарачарьи, аятоллы и имамы; все они будут против контрацептивов. Весь их бизнес поставлен на карту.

Концентраций
Вы смотрели в туннель? С одной стороны — с той, с кото­рой вы смотрите — он большой. Но если этот туннель имеет длину в две мили, то другая сторона — просто маленький кружок света, больше ничего; чем длиннее туннель, тем меньше будет другой конец. Вы должны сфокусироваться, а фокусирование — это всегда напряжение.
Концентрация неестественна для ума.
Ум — бродяга. Он очень любит переходить от одной
вещи к другой.
Он всегда приходит в восторг от нового. Концентрация для ума почти как тюрьма.
Во время Второй мировой войны, не знаю, почему, места где держали пленных, начали называть «концентрационны­ми лагерями». В это название вкладывали другой смысл: там собирали всевозможных узников — и «концентрировали». Но концентрация действительно собирает все энергии вашего ума и тела и помещает их в узкую нору. Это утомительно.

Коррупция
Лорд Эктон говорит, что власть развращает. В некотором смысле это правда, но в ином смысле это абсолютно невер­но. Если вы видите только поверхность, это правда: власть действительно развращает; тот, кто приходит к власти, становится развращенным. Фактически, это так; но если вы углубитесь в это явление, это не так.
Власть не развращает; власть привлекает только развра­щенных людей. Это люди, которым хочется делать то, чего они не могут делать, если не обладают властью. Как только они приходят к власти, весь их подавленный ум начинает утверждать себя. Теперь перед ними нет никаких преград, никаких препятствий; у них есть власть. Власть не портит их, она просто выводит их испорченность на поверхность. Испорченность уже была заложена в них, как семя; теперь она проросла. Власть просто обеспечила условия, чтобы это семя проросло. Власть просто оказалась весной для ядовитых цветов испорченности и несправедливости в их существе.
Власть — не причина испорченности, а только возмож­ность для ее проявления. Поэтому я говорю: лорд Эктон ошибается в самой основе, в самом основании.

Красота
Красота — это нечто дикое; красота никогда не бывает цивилизованной. Как только вы цивилизуете ее, она стано­вится уродливой. Нет способа цивилизовать красоту. Красота по самому своему существу должна быть дикой, по­тому что красота — часть природы. Это не приобретенное, это врожденное, природное. Вот почему красивы деревья, красивы животные, красивы птицы. Невозможно найти уродливую птицу или уродливого оленя. Природа спонтан­но, самопроизвольно красива.
Только человек становится уродливым. И дилемма в том, что только человек старается быть красивым. В самой по­пытке стать красивым уже проявляется уродливость. Самая идея быть красивым показывает: вы приняли, что вы уродли­вы; эта идея ориентирует вас на самоосуждение. Одно несо­мненно: человек, который старается быть красивым, принял свою неполноценность, некрасивость, недостойность. Теперь он пытается спрятать это, прикрыть, улучшить. Человек — единственное животное, которое старается быть красивым, и человек — единственно животное, которое уродливо.
Так что первое, что нужно помнить в жизни: чем ближе вы к природе, к ее дикой стороне, к дикому океану, диким горам или джунглям — тем вы красивее. В красоте есть радость. И из красоты рождается любовь, из красоты рож­дается творчество.
Только красивый человек может быть творческим, по­тому что он принимает себя. Он так счастлив быть самим со­бой, так благодарен за то, что может быть самим собой, что из этого счастья, благодарности и приятия естественно рож­дается творчество. Ему хочется написать картину, сочинить музыку, сделать этот мир немного лучше или помочь людям расти. Ему хочется сделать что-то, потому что существова­ние сделало для него так много. Творчество рождается из признательности — вот настоящий источник творчества.
Но это возможно только когда вы принимаете себя, ког­да вы не пытаетесь спрятаться под масками, когда вы не стараетесь создать камуфляж, когда вы не создаете лич­ность, но позволяете своей внутренней сущности сказать
свое слово.
У животных нет никакой личности — я не говорю о при­рученных животных; у них появляется личность. У дикой собаки нет личности, только внутренняя сущность; но стоит приручить собаку, и она начинает становиться политиком, дипломатом. Она начинает быть личностью; она перестает быть индивидуальностью. Она притворяется. Вы бьете ее, а она продолжает вилять вам хвостом — это личность. Ей хочется разорвать вас на части, но она знает, что вы босс, и она знает свое место. Она знает, что скоро будет ужин и ей придется туго; ее побьют, накажут. Она знает, что она бес­помощна, поэтому создает «персону», маску. Она становится фальшивой, начинает притворяться, становится цивилизо­ванной, образованной... и теряет красоту. Красота принад­лежит дикому, красота принадлежит безграничному. Оке­ан дик и безграничен; другого берега не видно. У красоты тоже не видно другого берега. Ее можно почувствовать, но не схватить; нельзя удержать ее в руках. Ею можно жить, можно наслаждаться, можно глубоко в нее нырять, но ни­когда нельзя измерить ее глубину; она неизмерима.
Красота океанична, огромна, невероятно огромна. У кра­соты есть глубина, как и у океана. Цивилизованный чело­век живет на поверхности: он пловец, а не ныряльщик. Он прекрасно умеет удерживаться на поверхности. Он очень хорошо знаком с этой поверхностью — ее обычаями, мане­рами, этикетом и прочим. Под ним невероятная глубина, но он ее не замечает.
Красота принадлежит глубине: чем глубже вы станови­тесь, тем вы красивее. И тогда красота уже не от этого мира, потому что глубина — это измерение божественного.

Крах
Существует три вещи, которые могут привести вас к полному краху: первая — это секс, вторая — это рулет­ка, а третья — это политика. Из них секс — способ самый приятный, рулетка — самый азартный, а политика — са­мый верный.

Кризис
Мы всегда реагируем исходя из своего прошлого. Оно всегда работало, так что мы думаем, что оно будет рабо­тать в любой ситуации; но однажды возникает ситуация, где ваше прошлое просто неуместно, оно не работает. Это настоящий кризис... и также настоящая возможность.
Китайское слово, обозначающее кризис — у них нет слов, у них есть образы — китайская идеограмма, обознача­ющая кризис, замечательна. Она состоит из двух небольших рисунков, из двух маленьких идеограмм; первая означает опасность, вторая — возможность. Кризис — это опасность и возможность; все зависит от вас. Если вы продолжаете реагировать, исходя из прошлого, вы покончите с собой. В этом опасность. Если вам хватает разума, чтобы понять, что эта проблема нова и, следовательно, ответ на нее тоже должен быть новым — старые ответы не подойдут, — если у вас есть разум, то это великая возможность.

Критические ситуации
Человек почти бессознателен. Я говорю «почти» — бы­вают моменты, ситуации, когда он становится сознатель­ным; но ненадолго.
Например, внезапно в доме начался пожар. Вы почув­ствуете, как внутри вас что-то вспыхнуло — некое чув­ство алертности, какого никогда раньше не было. Даже если вы устали, даже если вы не спали несколько дней; или, может быть, совершили долгое путешествие и надея­лись, что первым делом по возвращении домой отоспитесь...
Но в доме пожар!
Вся усталость исчезает. Вы забываете весь кошмар пу­тешествия и внутри себя обнаруживаете нечто новое — и, возможно, тут же упустите из-за пожара; вы алертны не к собственной алертности, но к пожару, в котором сго­рает ваш дом.
И в обычной жизни бывают моменты, когда люди прика­саются к высшему состоянию сознания, но они их упуска­ют, потому что это высшее состояние сознания приходит в критических ситуациях, и в первую очередь они должны справиться с опасностью, стоящей перед ними. Вряд ли в таких обстоятельствах они станут исследовать, что проис­ходит у них внутри.
Но если вы можете найти — хотя бы в памяти — какие-то моменты своей жизни, когда вы внезапно становились более осознанными, чем обычно, это очень поможет понять, что я имею в виду, когда говорю о сознательности.
Пэдди служил рядовым английской армии во время Вто­рой мировой войны. Однажды генерал вызвал его в свою палатку и сказал:
— Рядовой Мерфи, вы выбраны для выполнения осо­бого задания. Ночью вы спрыгнете с парашютом во враже­ский тыл, где вас встретит джип. Водитель даст вам даль­нейшие указания.
Ночью Пэдди садится в самолет. Когда самолет при­ближается к вражеским тылам, Пэдди поворачивается к командиру и говорит:
Но, сэр, я никогда не прыгал с парашютом. Что я дол­
жен делать?
Не беспокойтесь, — отвечает командир. — Нужно просто прыгнуть. Через три секунды посмотрите вверх, и вы увидите, что парашют раскрылся. Если этого не случится, дерните за аварийный шнур, и раскроется второй парашют. Когда приземлитесь, джип будет вас уже ждать. Ладно, — говорит Пэдди и прыгает из самолета. Че­рез три секунды он смотрит вверх, но ничего не происходит.  Он дергает за аварийный шнур — все равно ничего не про­исходит. «Боже мой, — говорит себе Пэдди, стремительно приближаясь к земле, — так я и знал. Можно биться об за­клад, что проклятого джипа тоже не будет на месте!»

Ксенофобия
В обществе существует глубокое ожидание, чтобы вы вели себя точно так же, как все остальные. Как только вы начинаете вести себя немного по-другому, вы становитесь чужим, а люди очень боятся чужаков. Вот почему абсо­лютно везде, если два человека сидят рядом в автобусе, в поезде или просто на остановке, они не могут сидеть мол­чать — потому что в молчании они чужие. Они тут же на­чинают знакомиться, наводить друг о друге справки: «Кто вы? Куда вы едете? Чем вы занимаетесь, кто вы по профес­сии?» Разные вещи... и они успокаиваются, вы точно такой же человек, как и они.

Адольф Гитлер в своей автобиографии, в Мет Катр/, говорит, что если политик хочет удержаться в политике, он должен постоянно создавать врагов. Если реальных вра­гов нет, нужно придумать, что кто-то собирается на вас на­пасть, что вы окружены врагами. Только так вы сможете удержаться у власти — не сохраняя мир.
И это ценный факт, который надо знать; вся ваша исто­рия состоит из героев, которые только и делали что разжига­ли войны, убивали миллионы людей. Во всей вашей истории нет ни одного человека, который был бы миротворцем

Культы
Когда Иисус был жив, быть с ним рядом было опасно. Ни один делец не подходил к нему близко — только игроки могли рискнуть и быть с ним. Быть с ним опасно: его могут распять, вас могут распять.
Но как только он умер, появилась прекрасная возмож­ность для бизнеса. Теперь вокруг начинают собираться другие люди: священники, папы, имамы, раввины — уче­ные, образованные, убедительные, догматичные. Они соз­дают догму, кредо. Они создают культ.
Из мертвого тела религиозного человека создан культ.
Христианство — это культ.

Курение
Сделайте одну вещь: не прекращайте курить сразу, по­тому что это не поможет, и вы опять начнете курить. Сде­лайте одну вещь: дышите. Когда хочется закурить, возь­мите за правило, что сперва вы должны глубоко дышать в течение пяти минут. Начните с выдоха: глубоко выдохни­те. Глубоко вдохните, глубоко выдохните, но акцент дол­жен быть на выдохе больше, чем на вдохе. Мм? Весь воз­дух должен быть выброшен наружу. Просто выжмите всю систему, так чтобы весь воздух вышел. Делайте это по пять минут перед каждой сигаретой...
Вы должны заплатить за каждую сигарету, мм? — пя­тью минутами глубокого дыхания. Если после этих пяти минут желание, тяга исчезнет, то нет нужды курить; если желание осталось, курите. И это будет полезно — полезно во многих отношениях...
Во-первых, из сотни раз семьдесят пять раз тяга ис­чезнет. Хорошее дыхание даст вам такое хорошее само­чувствие, что вам не захочется курить. Вы почувствуе­те такое счастье и такую жизненность, что вам не захо­чется курить.
По сути, дыхание делает прямо противоположное, по­тому что в дыхании вы поглощаете больше кислорода. С большим количеством кислорода система функционирует на более высоком плане, на большей высоте, и вы ощуща­ете больше жизненной энергии. Кровь лучше циркулиру­ет, кровь лучше очищается. Вся система функционирует на максимуме. С курением вы продолжаете вбрасывать в систему углекислоту: система опускается на минимум. Это обратный процесс.
А стоит вам насладиться пятью минутами дыхания, и сама тяга прекратится. Тяга к курению всегда приходит, когда вы не наслаждаетесь жизнью; если вы наслаждае­тесь чем-то, вы можете забыть сигареты. Если вы смотри­те кино, если действительно им поглощены, вы не будете курить. Если вы слушаете музыку, и вы действительно по­глощены ей, вы забудете. Во всем, во что вы вовлечены и в чем вы счастливы, вы не будете курить. Вы будете курить только когда вы не чувствуете себя в гармонии, и вам хо­чется что-нибудь сделать — выкурить сигарету.