А | Б | В | Г | Д | Е | Ж | З | И | К | Л | М | Н | О | П | P | С | Т | У | Ф | Х | Ц | Ч | Ш | Э | Ю | Я

Наблюдение
Истинное молчание случается, когда вы начинаете наб­людать шум своего ума. В вашем уме происходит постоян­ное движение — мысли, воспоминания, фантазии, тысячи желаний. Там всегда толпа, которая движется в тысячах направлений. Если вы можете стоять на обочине дороги и просто наблюдать, без всякой оценки, без суждения, ниче­го не осуждая и ничего не хваля — просто сидеть на берегу реки, наблюдая за течением, спокойно, отрешенно, просто оставаясь чистым свидетелем, — тогда случаются чудеса.
Осознавайте свое тело и его действие. Когда ходите, ходите бдительно, не ходите как робот, как машина. Когда вы думаете, наблюдайте — какие мысли движутся? Про­сто продолжайте смотреть; какие желания вьют свои гнез­да в вас? Просто продолжайте наблюдать. Продолжайте наблюдать — какие тонкие сны движутся, как подводное течение, в глубине вашего бессознательного. Наблюдайте свои чувства, настроения, — как вдруг они возникают, буд­то из ниоткуда; еще мгновение назад вы были полны радо­сти, а теперь вам так грустно. Просто наблюдайте, как это происходит, видьте мост... как радость становится грустью, как грусть становится радостью.
Я не говорю, что нужно что-то делать. Медитация — это совершенно не делание, это чистая осознанность. Но случается чудо, величайшее чудо в жизни. Если вы про­должаете наблюдать, начинают происходить поразитель­ные, невероятные вещи. Ваше тело приобретает грацию, ваше тело больше не беспокойно, не напряжено; ваше тело становится легким, свободным от тяжести — вы видите, как страшная тяжесть падает с вашего тела. Ваше тело очищается от всевозможных токсинов и ядов. Вы видите, что ваш ум больше не так активен, как прежде; его дея­тельность становится все меньше и меньше, и возникают промежутки, в которых нет никаких мыслей. Эти проме­жутки — самый красивый опыт, потому что в этих про­межутках вы начинаете видеть вещи такими, каковы они есть, без всякого вмешательства ума.
Со временем ваши настроения начнут исчезать. Вам больше не будет очень радостно или очень грустно. Раз­ница между радостью и грустью будет становиться мень­ше. Вскоре будет достигнут момент равновесия, когда вам не будет ни грустно, ни радостно. И в этот самый момент ощущается блаженство. Это спокойствие, это молчание, это равновесие — есть блаженство.
Больше нет вершин и долин, больше нет темных ночей и лунных ночей — все полярности исчезают. Вы уравновеше­ны ровно посередине. И все эти чудеса становятся все глуб­же и глубже, и, в конце концов, когда ваше тело полностью сбалансировано, ваш ум абсолютно тих и ваше сердце боль­ше не наполнено желаниями, в вас произойдет квантовый скачок — неожиданно вы осознаете четвертое, то, что вы никогда раньше не осознавали. Можете назвать это душой, внутренним «я», богом или еще как угодно — подойдет лю­бое имя, потому что собственного имени у него нет.
Лао-цзы говорит: «Поскольку у этого нет имени, я ре­шил назвать его дао». Вы можете выбрать что угодно — X или V, но достижение его является высшей целью жизни. И в этот момент становится светло — ваш внутрен­ний глаз открылся. Только с этим внутренним видением, в этом свете, человек осознает истину существования. Эта истина освобождает.

Награда
Награда нужна в том случае, если, делая что-то, вы ста­новитесь несчастным. Тогда необходима награда. Награда похожа на морковку, которая висит перед вашими глазами; чтобы заполучить ее, вы готовы подвергнуть себя всевоз­можным страданиям. Нобелевская премия, золотая медаль в университете, президентское кресло, портфель мини­стра — это все просто вознаграждение, компенсация. Стре­мясь к ним, вы ведете себя инфантильно, потому что желать награды, желать поощрения — это детское желание.
По-настоящему зрелый человек живет так, чтобы для него каждое мгновение было само по себе наградой. Он не ждет, чтобы награда пришла когда-нибудь, впоследствии. В понимании зрелого человека путешествие и цель неот­делимы друг от друга; каждый шаг путешествия — есть цель; каждый шаг настолько прекрасен, настолько экс­татичен сам по себе; зачем думать о цели? Каждое мгно­вение — такое благословение, что достаточно просто на­слаждаться им, не превращая его в средство для дости­жения какой-то цели.
Если человек подошел к такому состоянию, когда цель находится не где-то в будущем, но в каждом моменте, толь­ко тогда он по-настоящему живет, он становится по-насто­ящему взрослым человеком. Постареть — еще не значит вырасти. Старение не ваша заслуга и не проявление вашей воли. Каждый осел стареет; для этого не нужно много ума. Но для того чтобы вырасти, стать зрелым, необходимо ве­личайшее понимание, величайшее мужество и сердце, го­товое рискнуть и все поставить на карту.
Вы можете быть моим саньясином, только если вы го­товы все поставить на карту и рискнуть, ни на что не огля­дываясь. Трансформация возможна только тогда, когда вы готовы вовлечься, отдать себя целиком и полностью. Это да­рит вам великое изящество духа, приносит в вашу жизнь праздник. Все существование ликует и радуется вместе с вами, и небо осыпает вас цветами.

Надежда
Надеются безнадежные люди. Слепые люди думают, что рано или поздно к ним вернется зрение. Когда наступает темная ночь души, вы цепляетесь за надежду, что когда-нибудь обязательно наступит рассвет. Для того чтобы как-то выносить страдания, которые вы испытываете в насто­ящем, вы создаете определенный оптимистичный настрой и начинаете надеяться на прекрасный завтрашний день — который никогда не наступает. Однако, продолжая надеять­ся, вы можете продолжать терпеть. По крайней мере, вам удается немного разбавить свое страдание и не чувствовать всей его глубины. Вам удается занять себя чем-то другим. Вам удается закрыть глаза на свои муки в настоящем.

Надежда — это завуалированная форма желания. Пока вы не отбросите желания в любой форме, завуалированы они или нет, вы не сможете прийти к своей реальности. Ког­да мы надеемся, мы проецируем что-то в будущее; когда мы надеемся, мы надеемся на будущее. Невозможно надеяться на настоящее. Вместе с надеждой появляется будущее, на­дежда и есть будущее. Под маской надежды ум непрерывно играет в тысячи игр и постоянно обманывает вас. Он снова и снова обещает вам: завтра, завтра, завтра... А завтра ни­когда не наступает, оно не может наступить по самой при­роде вещей. Наступает всегда сегодня.
Нет никакого другого времени, кроме «сейчас». Любое другое время — это порождение ума, фантазия ума. Нахо­диться в медитации значит находиться в настоящем, а для того, чтобы находиться в настоящем, необходимо удалить сам корень желания, сам корень надежды.
Помните, удаляя корень надежды, вы не становитесь безнадежными, потому что, когда нет надежды, нет ника­кой возможности для существования безнадежности. Они исчезают одновременно. Безнадежность возможна, только если есть надежда; это побочный продукт надежды. Если нет надежды, нет также и безнадежности. И ваше внутреннее небо очищается от всех облаков — облаков надежды, без­надежности, желаний, разочарований, ожиданий. Все ваше внутреннее небо освобождается от облаков и заливается сол­нечным светом — светом истины, светом вашей сущности.

Надо
Не надо никаких «надо». Стоит этому «надо» войти в вашу жизнь, вы уже отравлены. Не должно быть никакой цели. Не должно быть ничего правильного и неправильно­го. Это единственный грех: думать с позиций разделения, ценностей, осуждения, оценки.

Наказание
...Нет, мы получаем наказание не за наши грехи, но са-мими этими грехами.
Грех сам по себе и есть наказание. Вы переедаете и стра­даете, вы теряете чувство меры еще в чем-то и страдаете. Страдание наступит не впоследствии, не в виде послед­ствия, нет. Страдание начнется в самом процессе соверше­ния греха. Поэтому позвольте мне еще раз сказать: нас на­казывают не за наши грехи, но сами эти грехи.
Слово «за» создало большие проблемы для человека, по­тому что «за» подразумевает «в будущем»; быть может, в следующей жизни. Кого волнует будущее? Когда это буду­щее наступит, тогда и посмотрим, что делать — наверняка удастся изобрести какие-то способы, чтобы избежать на­казания. Мы всегда можем пойти к священнику и испове­даться; или пойти к Гангу, совершить омовение и освобо­диться от всех своих грехов; или мы можем пойти к свято­му и получить его благословение. Всегда можно изобрести какую-то стратегию. Но я говорю вам: вы наказуемы не за ваши грехи, но самими этими грехами. Поэтому, если вы их совершаете, избежать наказания невозможно.
Если вы переедаете, вы идете против природы, и сразу же — наказание. Наказание случается мгновенно, не откла­дывается на потом; оно случается тотчас. Поэтому никто не может его избежать. Если вы хотите его избежать, вы долж­ны стать очень сознательными и не совершать грехи.
Грех — это бессознательность. Например, вы впадаете в гнев. Вы страдаете в самом этом гневе — не когда-нибудь позже. Гнев — это огонь, гнев — это яд. Он отравляет всю вашу систему, он разрушает ваше здоровье, разрушает ваш ум, нарушает ваш покой, ранит вашу душу; и еще несколько дней он окрашивает ваши вибрации. Несколько дней ухо­дит на то, чтобы этот огонь погас, но к тому моменту, когда он угасает, вы снова впадаете в гнев. Явление становится хроническим. Вы не можете от него избавиться.
Мое видение таково, что наказание случается в сам мо­мент совершения действия, точно так же, как в сам момент действия случается вознаграждение. Когда вы дарите лю­бовь, вы в раю; когда вы ненавидите, вы в аду.

Направление
Назначение — нечто очень четкое; направление очень интуитивно. Назначение — нечто внешнее, оно больше похоже на вещь, объект. Направление — внутреннее чувство; не объект, а сама ваша субъективность. Вы можете почув­ствовать направление, вы не можете его знать. Вы може­те знать пункт назначения, но не можете его чувствовать. Пункт назначения — в будущем. Однажды решив, вы на­чинаете манипулировать своей жизнью, приближаясь к нему, подталкивать свою жизнь к нему.
Как вы можете решить о будущем, решить за будущее? Кто вы, чтобы решать о неизвестном? Разве можно поста­вить будущее на место? Будущее — это то, что еще неиз­вестно. Будущее это открытая возможность. Когда есть определенный пункт назначения, ваше будущее перестает быть будущим, потому что оно больше не открыто. Теперь вы выбрали одну альтернативу из многих, потому что, ког­да все альтернативы были открыты, это было будущее. Те­перь все альтернативы отброшены; выбрана только одна. Это больше не будущее, это ваше прошлое.
Когда вы определяете себе пункт назначения, все ре­шает прошлое. Решает ваш прошлый опыт, ваше прошлое знание. Вы убиваете будущее. После этого вы продолжае­те повторять собственное прошлое — возможно, немного измененное, кое в чем улучшенное для вашего удобства, комфорта; подкрашенное, подновленное; но все же оно порождено прошлым. Так человек лишается будущего: определяя пункт назначения, человек остается без буду­щего. Он становится мертвым. Он начинает функциони­ровать как механизм.
Направление — нечто живое, настоящее, мгновенное. Оно ничего не знает о будущем, оно ничего не знает о про­шлом, но оно трепещет, пульсирует здесь и сейчас. И из этого пульсирующего мгновения создается другое. Не ка­ким-то решением с вашей стороны, но просто потому, что вы живете этим мгновением, и живете так тотально, и ваша любовь к этому мигу так полна, что из этой напол­ненности рождается следующий миг. В нем будет направ­ление. Это направление не дано вами, не навязано вами; оно спонтанно.

Напряжение
Есть одна красивая история из жизни Будды.
Один великий принц получил посвящение и стал после­дователем Будды. Всю жизнь он жил в величайшей роско­ши, и он был прекрасным музыкантом, мастером ситара, известным всей стране. Но он был очарован внутренней му­зыкой Будды — может быть, эта глубокая музыкальность помогла ему понять Будду.
Будда посетил его столицу, и он впервые услышал Буд­ду и влюбился с первого взгляда, и он отрекся от своего ко­ролевства. Даже Будда не хотел, чтобы он принимал такое решение, повинуясь минутному порыву. Он сказал:
— Подожди. Подумай. Я буду здесь четыре месяца, — потому что в сезон дождей Будда обычно не путеше­ствовал, в сезон дождей он оставался на одном месте. — Я буду здесь четыре месяца, торопиться незачем. Обдумай все. Потом ты можешь принять саньясу, ты можешь стать посвященным.
Но юноша сказал:
— Решение уже принято, и мне нечего обдумывать. Сей­час или никогда! Кто знает, что будет завтра? Ведь ты всегда говоришь: «Живите в настоящем». Зачем же мне ждать че­тыре месяца? Может быть, я умру; может быть, ты умрешь; что-то может случиться. Кто знает о будущем? Я не хочу ждать даже одного дня!
Он настаивал, и Будде пришлось уступить; он дал ему посвящение. Будда не был уверен, сможет ли он жить жиз­нью нищего. Будда знал это из своего собственного опыта, он сам однажды был великим принцем. Он знал, что та­кое роскошь, что такое комфорт, и каково быть нищим на улице. Это было большое и очень трудное дело, но у Буд­ды было время. Чтобы стать просветленным, ему потребо­валось шесть лет; постепенно он привык жить без крова, иногда без пищи, без друзей, среди всеобщей враждебнос­ти — враждебности совершенно беспричинной, потому что он никого не обижал. Но люди так глупы и живут в такой лжи, что когда они видят человека истины, они сами себя обижают — чувствуют себя задетыми, униженными.
Будда знал, что этому юноше будет слишком тяжело. Ему было жаль его; все же он дал ему посвящение. Но он был удивлен, и все саньясины были удивлены — потому что этот человек просто впал в другую крайность. Все буд­дийские монахи ели раз в день, а этот новый монах, быв­ший принц, стал есть раз в два дня. Все буддийские мо­нахи спали под деревом, он же спал под открытым небом. Монахи ходили по дороге, он же ходил не по самой дороге, а по обочине, где были шипы и камни. Он был красив; за несколько месяцев его тело почернело. Он был очень здо­ровым; он стал больным, худым и изможденным. Его ноги были изранены.
Многие саньясины приходили к Будде и говорили:
— Нужно что-то сделать. Этот человек впал в другую крайность: он истязает себя! Он убивает себя.
Однажды вечером Будда подошел к нему и спросил его: Шрона, — его звали Шроной, — Шрона, могу я за­дать тебе один вопрос? Разумеется, мой господин, — сказал тот. — Ты мо­жешь задать любой вопрос. Я твой ученик. Я готов расска­зать тебе все, что ты хочешь знать.
Будда сказал:
Я слышал, когда ты был принцем, ты был прекрас­ным музыкантом, ты играл на ситаре. Да, но с этим покончено. Я совершенно забыл об этом. Но это правда, я играл на ситаре. Это было моим увлечени­ем, единственным увлечением. Я занимался по восемь часов каждый день, и так я прославился во всей стране.
Я должен задать тебе один вопрос, — сказал Буд­да. — Если струны твоего ситара слишком сильно натяну­ты, что произойдет?
- Что произойдет? Это просто! Играть будет нельзя — струны порвутся.
Будда сказал:
Другой вопрос: если они слишком слабо натянуты, что тогда?
- Это тоже просто. Если они слишком слабо натянуты, нельзя будет извлечь звука, потому что не будет нужного напряжения.
Будда сказал:
— Ты разумный человек, и мне не нужно говорить тебе больше ничего. Помни, жизнь тоже музыкальный инстру­мент. Необходимо определенное напряжение, — но точ­но определенное, ни меньше, ни больше. Если твоя жизнь натянута слишком слабо, в ней нет никакой музыки. Если напряжение слишком большое, твои струны рвутся, ты начинаешь сходить с ума. Помни это: сначала струны в твоей жизни были натянуты слишком слабо, и ты упускал внутреннюю музыку; теперь же они натянуты слишком сильно, перенапряжены — и снова ты упускаешь музыку. Неужели нельзя натянуть струны ситара так, чтобы на­ тяжение было точным, не слишком слабым и не слишком сильным, и чтобы напряжения было ровно столько, сколь­ ко требуется для музыки?
— Да, это возможно, — сказал он.
Будда сказал:
— Именно в этом и состоит мое учение: будь точно по­ середине между двумя полюсами. Напряжение не должно полностью исчезнуть, в противном случае ты будешь мертв; напряжение не должно быть слишком большим, в против­ ном случае ты сойдешь с ума.
Но именно это случилось со всем миром. Восток стал слишком расслабленным, — отсюда смерть и голод. Запад стал слишком напряженным, — отсюда безумие и невроз. Запад надрывается под тяжестью своей напряженности. А Восток стал инертным и ленивым из-за неумения на­прягаться.
Определенное напряжение необходимо, но бывает такое состояние напряжения, которое также является состоянием равновесия. И в этом и заключается все ис­кусство дао.

Наркотики
Все, что я стараюсь здесь сделать — это дать нечто боль­шее, чем могут дать наркотики, и это решающий фактор. Если в медитации, в саньясе, в группах может случиться что-то, что дает вам проблеск лучшего, и бесплатно... Вы не платите за это своим здоровьем, своей химией, разру­шением своего тела или чем-то еще. Вы ничего не должны платить, и это происходит! Вы хозяин: вы ни от чего не за­висите. Вы можете сделать это доступным в любой момент, когда захотите. Стоит вам узнать ключ, и вы можете отпе­реть дверь, когда захотите. Для вас нужно открыть что-то более сильное, высокое.
Во все века, во всем мире это было проблемой: люди пы­тались помочь другим выйти из наркотического опьянения, но почти всегда неудачно, — потому что вы не можете пред­ложить ничего лучшего.

Насилие
Несколько тысяч лет мы работали над тем, чтобы сде­лать из Земли большой сумасшедший дом — и, к сожале­нию, с успехом. Не только в Италии, везде: люди убивают друг друга. Везде существует насилие, по той простой при­чине, что при помощи тонких уловок человеческой энергии не дают быть творческой, а когда творческим энергиям пре­пятствуют, они становятся разрушительными.
Насилие не является истинной проблемой. Истинная проблема в том, как помочь людям стать творческими. Творческий человек не может быть насильственным, по­тому что его энергии движутся к Богу. Мы называем Бога творцом. Всякий раз, когда вы создаете, творите, вы соу­частвуете в божественном существе. Вы не можете быть насильственными, вы не можете быть разрушительными; это невозможно.
Но тысячи лет мы разрушали все двери к творчеству. Вместо того чтобы помогать людям быть творческими, мы тренируем их в том, чтобы быть разрушительными. Воин, солдат — мы всегда их слишком уважали. По существу, воин — это человек, которого должны осуждать, а не ува­жать; он разрушителен. Солдатское ремесло не должно быть в почете.
Нам нужны саньясины, а не солдаты. Нам нужны любя­щие, а не борющиеся. Но любовь осуждают, а насилие хвалят...
Силой легче всего «доказать» свою правоту. «Кто силь­нее, тот и прав». Этот закон все еще в ходу—закон джунглей.
И мы называем человека цивилизованным? Ему только предстоит стать цивилизованным. Цивилизация — это всего лишь идея, которая еще не воплощена в жизнь. Цивилизо­ванность человека только на поверхности, не глубже кожи. Стоит его немного оцарапать, и вы увидите, что наружу выйдет зверь — свирепый зверь, гораздо более свирепый, чем любой дикий зверь, потому что даже дикие звери при всей своей дикости не бросают бомб — атомных бомб, во­дородных бомб. В сравнении с человеком и с человеческой жестокостью все звери остаются далеко позади.
В прошлом это было правилом. Будды являются ис­ключением.

Настоящее время
Существование не знает будущего времени, не зна­ет прошлого времени, оно знает только настоящее время. Сейчас — единственное время, здесь — единственное ме­сто. Удаляясь от здесь-и-сейчас, вы погружаетесь в безу­мие. Вы становитесь расщепленным, и ваша жизнь стано­вится адом. Вас разрывает на части: прошлое тянет вас в одну сторону, а будущее — в другую. Вы становитесь ши­зофреником, раздвоенным, разделенным человеком. Ваша жизнь превращается в глубокое терзание, муку, напряжение, страх. Познать блаженство, познать экстаз становится невозможно, потому что прошлого не существует.
Люди непрерывно живут воспоминаниями, хотя эти вос­поминания — лишь следы на песке; или же люди проеци­руют свою жизнь в будущее, которого, так же, как и прош­лого, не существует. Прошлого уже нет, будущего еще нет. Разрываясь между прошлым и будущим, они теряют ре­ально существующее, настоящее, сейчас.

Наука
Я не против науки, я совершенно не противник науки. Я бы хотел, чтобы в мире стало больше науки, чтобы у че­ловека появилась энергия для чего-то большего, чего-то, что в бедности человек не может себе позволить.
Религия — это наивысшая роскошь. Бедному человеку приходится думать о хлебе: ему не хватает даже хлеба. Он вынужден думать о крыше над головой, об одежде, лекар­ствах, о том, чтобы прокормить детей, потому что ему не всегда удается обеспечить себя всеми этими вещами. Вся его жизнь уходит на решение этих тривиальных проблем; у него нет ни времени, ни места, чтобы посвятить себя Богу. Даже если он идет в церковь или храм, он идет только за тем, чтобы попросить чего-то материального. Его молитва — не настоящая молитва, она исходит не из благодарности; это требование, желание. Ему нужно одно, ему нужно другое — и мы не можем его осуждать, мы должны его простить. Он обременен нуждой, он постоянно несет на плечах эту ношу. Как он может найти несколько часов для того, чтобы сидеть в молчании, ничего не делая? Его ум постоянно думает. Он вынужден думать о завтрашнем дне...
Я бы хотел, чтобы мир стал богаче, чем он есть. Я не верю в бедность и считаю, что бедность не имеет ничего общего с Духовностью. На протяжении многих веков считалось, что бедность—это что-то духовное. Это было просто утешением...
Для меня духовность принадлежит к совершенно дру­гому измерению. Это наивысшая роскошь — теперь у вас есть все, и внезапно вы осознаете, что, хотя у вас и есть все, глубоко внутри существует вакуум, который необхо­димо заполнить, пустота, которую необходимо трансфор­мировать в наполненность. Осознать внутреннюю пусто­ту можно только тогда, когда снаружи у вас уже все есть. Это чудо может осуществить наука. Я люблю науку, пото­му что она способна создать возможность для того, чтобы случилась религия...
Я бы хотел, чтобы эта земля была раем, — но этого не может случиться без участия науки. Как я могу быть про­тив науки?
Я не против науки. Однако наука — это еще не все. На­ука может создать только периферию, центр же создается религией. Наука создает внешний мир, религия — внутрен­ний. И я бы хотел, чтобы человек стал богатым и во внеш­нем мире и во внутреннем. Наука не может обогатить вас в вашем внутреннем мире, на это способна только религия.
Если наука говорит, что внутреннего мира не суще­ствует, я безусловно против таких утверждений — но это не значит, что я против науки, я только против подобных утверждений. Такие утверждения глупы, потому что люди, которые их делают, ничего не знают о внутреннем.
Карл Маркс утверждает, что религия — это опиум для народа, но у него нет никакого опыта медитации. Он потра­тил всю свою жизнь, сидя в Британском музее, размышляя, читая, делая записи, подготавливая свой великий труд, «Ка­питал». Он так упорно собирал все больше и больше зна­ний, что неоднократно падал в обморок в Британском му­зее! Его увозили домой в бессознательном состоянии. Почти что каждый день его приходилось так или иначе выгонять из музея — потому что музей должен когда-то закрыться, он не может работать круглые сутки.
Он никогда даже не слышал о медитации; он знал только мышление и мышление без конца. И тем не менее, в каком-то смысле он прав, прав в том, что религиозность прошлого была своего рода опиумом. Она помогала бедным оставаться бедными, она помогала им довольствоваться тем, что есть, и надеяться на лучшее лишь в следующей жизни. В этом смысле он прав. Но он не прав, если мы примем во внимание Будду, Заратустру, Лао-цзы, — тогда он не прав. Это и есть по-настоящему религиозные люди, основная масса людей не религиозна. Толпа ничего не знает о религии.
Я бы хотел, чтобы вас обогатили Ньютон, Эдисон, Эд-дингтон, Резерфорд, Эйнштейн, и хочу также, чтобы вас обогатили Будда, Кришна, Христос, Магомет. Я хочу, что­бы вы обогатились в обоих измерениях — и во внешнем и во внутреннем. Наука хороша только до определенных преде­лов, и эти пределы очень невелики, они не могут быть ве­ликими. Я не говорю, что она может выйти за эти пределы, но не выходит. Нет, она не может пересечь эту границу; внутренний мир — не ее сфера. Сама научная методоло­гия не позволяет науке двигаться во внутренний мир. Она может двигаться только во внешний мир и изучать только объективное. Она не может исследовать субъективность. Субъективность — это сфера религии.
Обществу нужна наука, обществу нужна религия. Если вы спросите меня, что более приоритетно, я скажу, что при­оритетом является наука. Сначала необходимо уделить вни­мание внешнему, периферийному, а затем уже внутренне­му, потому что внутреннее более тонко, более неуловимо.

Невроз
Невроз — это глубокая жажда внимания, и если это вни­мание предоставляется, то невроз получает пищу. Именно поэтому психоанализ не добился никакого успеха.
В дзенских монастырях человека лечат в течение трех недель, — фрейдистский психоанализ не может его выле­чить и за тридцать лет, потому что упускает самое главное. В дзенских монастырях невротику не уделяют никакого внимания; никто не считает, что он важная персона. Его просто оставляют наедине с собой — в этом, собственно, и заключается лечение. Ему приходится самому разбирать­ся в себе; никто не обращает на него внимания. Через три недели он выходит абсолютно нормальным.
Уединение обладает исцеляющим действием, исцеля­ющей силой. Всегда, когда вы чувствуете, что в чем-то за­путались, не пытайтесь тут же решить проблему. На не­сколько дней, по крайней мере на три недели, удалитесь от общества и просто будьте в безмолвии, наблюдайте за собой, чувствуйте себя; просто будьте с собой, и к вам при­дет огромная исцеляющая сила...
Помните, никто не несет ответственность за вашу жизнь, кроме вас самих. Если вы безумны — вы безумны. Вам самим придется в этом разобраться, это ваше творение! Именно об этом говорят индуисты: «твоя карма». Значение очень глубоко. Это не просто какая-то теория. Они говорят: «Все, что с вами происходит, — ваше собственное творение, поэтому вы сами в этом и разбирайтесь! Никто не несет за вас ответственность, ответственность несете только вы».
Поэтому попробуйте одиночество, изоляцию — для того, чтобы разобраться в себе, медитировать над своей жизнью и своими проблемами. И красота в том, что, если вы можете несколько дней просто быть в молчании, быть наедине с собой, жизнь налаживается автоматически, по­тому что «разлаженность» — это неестественное состоя­ние. Разлаженность неестественна, она не может длиться слишком долго. Для того чтобы это состояние продолжа­лось, нужно прикладывать дополнительные усилия. Просто расслабьтесь, предоставьте вещи самим себе, наблюдайте и не прилагайте никаких усилий, чтобы что-то изменить. Помните, если вы попытаетесь что-то изменить, все оста­нется, как было, потому что само ваше усилие будет соз­давать напряжение...
Так что не нужно перекладывать свои проблемы на дру­гих, не нужно перекладывать свои болезни на других — просто будьте одни; болейте ими безмолвно, наблюдайте их безмолвно. Просто сядьте на берегу реки собственного ума. Все наладится! Когда все налаживается, к вам приходит яс­ность, ощущение проникновения в суть вещей.

Не - выбор
Человек чистого понимания открыт для всех противо­речий, не выбирая. Он остается не выбирающим, безмолвно осознанным, он знает: это противоречия, но, в конце концов, они где-то встречаются. Жизнь встречается со смертью, лю­бовь встречается с ненавистью, да встречается с нет. Для человека, который за пределами всяких мнений, «да» так же пристрастно, как «нет». По сути, когда они встречаются и растворяются одно в другом; когда «да» перестает быть «да» и «нет» перестает быть «нет»; когда они абсолютно не­определимы, потому что там, где «да» и «нет» встречаются, они выходят за пределы вообразимого — это трансценденция, выход за пределы ума.

Негативность
Негативный человек очень активен, его видно и слышно издалека. Один-единственный негативный человек подни­мает столько шума из ничего, что создается впечатление, что вокруг множество негативных людей.
Почему негативный человек поднимает столько шума, так яростно спорит? Почему его слышно везде?
Обычно считается, что негативный человек скрытен. Считают, что это больше соответствует представлению о негативности. Но это не так. И этому должно быть какое-то объяснение.
Объяснение заключается в том, что негативный чело­век боится собственной негативности. Когда он остается в тишине, его пожирает пламя собственной негативности.
Негативность — это часть смерти, разрушения; если он бу­дет оставаться в тишине, он сгорит и умрет.
Чтобы избежать этой смерти, он носится туда-сюда, он громко кричит, поднимает шум, заводит споры и протесту­ет. Его одного оказывается достаточно, чтобы у окружаю­щих сложилось впечатление, что вокруг много негативных людей. Он просто пытается спастись от собственной нега­тивности. Он не может удержать ее внутри и извергает на­ружу — это огонь.

Нежность
Именно нежность делает вас уязвимыми, делает вас от­крытыми, делает вас чувствительными к таинственному, которое окружает вас. Люди, которые не нежны, которые тверды как камень, продолжают упускать жизнь. Жизнь проходит мимо, она не может проникнуть в них, они не­проницаемы.
Человек должен быть подобен цветку розы, очень нежным; тогда человек познает таинственное и чудесное. Жизнь полна удивительного, — но только для тех, у кого нежное сердце.
Но нас всех воспитывали таким образом, что мы стали твердыми, потому что нам говорили, что жизнь — это борь­ба, это конфликт; постоянная борьба за выживание, так что человек должен быть очень твердым. Если вы не тверды, вы не сможете победить в соревновании. И это верно: вы не сможете соревноваться. Но соревнование никуда не ведет. Это чистая растрата. Человек должен жить без соревнова­ния, только тогда он познает, что такое бог.
Иисус говорит: «Тот, кто последний в этом мире, станет первым в моем Царстве Божием». Он учит несоревнователь­ности. «Тот, кто последний в этом мире, станет первым в моем Царстве Божием». Но помните, не будьте последним ради того, чтобы быть первым, иначе вы упустите всю суть.
Наслаждайтесь тем, что вы последний. И быть первым в Царстве Божием — это следствие, а не цель.
Жизнь — такая радость для тех, кто умеет быть нежным, мягким, любящим, сострадательным, чувствительным.
Тогда жизнь сама по себе является доказательством. Тысячью и одним способом она доказывает, что бог есть. Но для твердого, для каменного человека нет доказатель­ства существования бога. Ему невозможно доказать суще­ствование бога, потому что у него нет чувствительности, нет способности чувствовать. Он потерял все чувствование. Он живет только думаньем. Он потерял свое сердце, от него осталась только голова. А в голове — только мусор! Будьте сердцем. Даже если вам придется потерять голову — поте­ряйте голову, она того заслуживает. Быть без головы пре­красно, но быть без сердца уродливо.

Незащищенность
Жизнь по сути своей небезопасна. Это присущее ей ка­чество, которое невозможно изменить. Абсолютно безо­пасна смерть. Как только вы выбираете безопасность, вы бессознательно выбираете смерть. В тот момент, когда вы выбираете жизнь, вы, не сознавая того, выбираете небе­зопасность... Постарайтесь это понять.
В безопасной ситуации вам становится скучно, потому что в ней нет никакой возможности исследования. Именно поэтому в браках столько скуки. Тот же самый любовный роман, который когда-то был таким увлекательным при­ключением, утрачивает всю свою радость, поэтичность и живость, когда узаконивается как брак. Он становится чем-то очень приземленным, чем-то очень привычным — но зато безопасным...
Настоящая жизнь всегда двигается из известного в не­известное. Небезопасность — это перекресток, на котором известное переходит в неизвестное. Как только вы пересекаете эту границу, вы чувствуете себя в небезопасности. В безопасной, знакомой ситуации вам становится скучно и уныло. В небезопасности, в неизвестном, неизведанном вы чувствуете себя восхитительно, экстатично, как ребе­нок, — ваши глаза снова горят от восторга, а ваше сердце снова способно удивляться.

Незрелость
Во времена Первой мировой войны, а затем снова в пе­риод Второй мировой войны психологи осознали один уди­вительный факт — что средний умственный возраст чело­века составляет не более двенадцати или тринадцати лет. Даже семидесятилетнему старику психологически не боль­ше десяти или тринадцати лет. Что это означает? Это про­сто означает, что в десять лет он перестал расти; его тело продолжало расти, но ум остановился в своем развитии.
Зрелый ум не приемлем ни для какого общества. Поче­му? Зрелый ум опасен для социальной структуры, потому что он мятежен. Зрелый ум опасен для социальной структу­ры, потому что он видит всю ту глупость, которая соверша­ется во имя культуры, общества, нации. Посмотрите: земля едина, но человек продолжает оставаться разделенным. Все проблемы человечества могут быть решены, если исчезнут нации. Проблемы нет, на самом деле проблемы нет; главная проблема — это национальные границы. Современная тех­нология позволяет накормить всех людей земли, избежать голода. Но это невозможно, этому мешают границы.
Если нации исчезнут, проблемы будут решены. Но если проблемы будут решены, тогда зачем будут нужны поли­тики? Политик нужен только для того, чтобы решать ваши проблемы. Он существует и является такой важной персо­ной, потому что у вас есть проблемы — потому что суще­ствует голод, война и тому подобное. Если все эти проблемы будут решены... а они могут быть решены усилиями современной науки. В действительности политика устарела. По­литика больше не нужна, наука настолько повзрослела, что может решить все эти проблемы. Но тогда исчезнут поли­тики — исчезнут вместе с этими проблемами. Поэтому они продолжают говорить о том, как решить проблемы и продол­жают создавать ситуации для того, чтобы эти проблемы не решались. Решению проблем мешают нации и их границы. Зрелый человек способен увидеть всю эту чушь. Зрелый человек для этого достаточно проницателен. Зрелого чело­века невозможно свести к положению раба.

Неизвестное
Неизвестное никогда не может вызывать страха. Как вы можете бояться неизвестного? Вы же не знаете, что это такое, а потому не можете и бояться. Боятся не неизвест­ного, боятся потерять известное. Мы ошибочно полагаем, что боимся неизвестного — тогда как мы всегда боимся по­терять известное. Известное известно, и нам есть, что те­рять: комфорт, устойчивость, защищенность, нашу привя­занность к известному, наши инвестиции в известное. И мы боимся потерять его, мы боимся отойти от него. Вот чего мы боимся — потерять известное. Мы называем это «страхом неизвестного»; это неправильно.
Неизвестное может только увлечь вас, неизвестное мо­жет только бросить вам вызов. Неизвестное может только подтолкнуть вас и соблазнить к странствию. Оно может вас позвать, но не может внушить страха. Страх всегда идет от известного, потому что вам придется потерять его, если вы пойдете в неизвестное. Как только вы правильно понимае­те проблему, она практически решена.
Точно понять проблему — значит решить ее. Но если вы будете оставаться в неправильном понимании проблемы, тог­да решение будет очень и очень далеко. Тогда оно практически невозможно, потому что вы идете в неверном направлении.
Если же вы говорите: «Я боюсь неизвестного», — вы создаете ложную проблему, и вы никогда не сможете ее решить. Измените проблему! Проблема в том, что вы бои­тесь потерять известное. Как только правильно обозначена проблема, все становится просто.
И второй вопрос, который нужно себе задать: что особен­ного в известном, что вы так боитесь потерять? Что оно дало вам? Что оно сделало для вас? Поищите в этом направле­нии — и вы ничего не найдете; оно ничего вам не дало. Тог­да зачем бояться потерять то, что ничего вам не дает? Оно только обещает, но никогда не сдерживает обещаний. Оно продолжает откладывать, пока не придет смерть.
Прошлое ничего вам не дало. Даже хорошо от него из­бавиться. Хорошо изучить пути неизвестного, потому что известное уже известно. Даже если оно дало вам что-то и вы цепляетесь за это, все только повторится, а повторение никогда не может удовлетворить. И каждое повторение дает вам все меньше, и меньше, и меньше. Оно следует закону сокращения прибыли!
Вы посмотрели фильм; он очень хорош. Вы хотите по­смотреть его снова — он уже не будет таким хорошим на этот раз. Это будет повторение. Он был хорош своей неиз­вестностью. Первый раз, когда вы смотрели его, он был не­известным. Красота шла из неизвестного. Теперь вы хоти­те посмотреть его снова, вы хотите повторить — вы стали жадным. Это был такой экстаз! Вы идете смотреть его снова. Теперь в нем ничего нет, потому что теперь все известно, главное отсутствует. Именно неизвестное придавало ему такой экстатический аромат. Теперь все известно, так что экстаз невозможен. А если вы посмотрите его в третий раз, он сведет вас с ума! И четвертый, пятый и шестой и седь­мой... и вы окажетесь в психиатрической больнице!
Вот как люди сходят с ума, практически все человече­ство сошло с ума — от повторения. Одно и то же, — один и тот же секс, — снова и снова повторение в надежде полу­чить тот первый проблеск, первую радость. Напрасная на­дежда! Первая радость была из-за неизвестного.
Коль скоро вы понимаете, что все блаженство возникает из неизвестного, можете ли вы его бояться? Вы будете им очарованы! Вы будете постоянно искать неизвестное — и постоянно отбрасывать известное.

Немцы
Все умы — немцы. Вот почему у всех столько проблем, вот почему каждый находит свой собственный фашизм, свой на­цизм, своего Адольфа Гитлера. Каждый. Ум — это фашист, и ум постоянно ищет лидера, кого-нибудь, кто его поведет. Для всего мира было неожиданностью, когда Германия попалась в ловушку Адольфа Гитлера. Никто не мог в это поверить; это случилось вопреки всякой логике. Такая пре­красная нация с такой замечательной традицией учености, ученых, великой философией — Кант, Гегель, Фейербах, Маркс... Такая великая культура с таким утонченным ин­теллектом; культура великих ученых, музыкантов, писа­телей и поэтов; страна философов и профессоров... Слово «профессор» никогда не было таким уважаемым ни в одной стране, кроме Германии. Что же случилось с такой разум­ной нацией, что она попала в руки такому глупому челове­ку, почти идиоту, Адольфу Гитлеру?
Но нужно понять вот что: вся ученость, если она поверх­ностна, если она от ума, не поможет. Ученость остается на поверхности; в глубине вы остаетесь инфантильны. Эти профессора, и даже такой человек, как Мартин Хайдеггер — великий философ, можно сказать, величайший из философов этого столетия, — он тоже стал последователем Адольфа Гитлера. Что случилось с этими гигантами, кото­рые пошли за почти сумасшедшим человеком?
Это нужно понять; такое может случиться, так всегда бывает. Эти великие умы велики только на поверхности, в глубине своего существа они в самом детском возрасте; вы­рос только их интеллект, но не они сами.
Ум Мартина Хайдеггера очень взрослый, а его суще­ство — совсем детское. Его существо ждет кого-нибудь, кто поведет его. Действительно взрослый человек не перекла­дывает свою ответственность ни на кого; он становится от­ветственным за свое собственное существо.
И вот вся эта страна ученых, философов, профессоров, поэтов, интеллектуальных гигантов пала жертвой самого обычного, посредственного человека. И он управлял ею.
Это должно помочь каждому понять глупость интел­лекта. Интеллект поверхностен. Необходимо расти в своем существе, иначе человек всегда склонен, всегда имеет тен­денцию стать жертвой таких людей. Они есть всегда.

Неожиданное
Был один борец, самый знаменитый борец в тех местах, и он был побежден. Он должен был стать чемпионом, чем­пионом в своей местности, но его победил совершенно неиз­вестный человек! Вся толпа смеялась и улюлюкала, люди наслаждались от души! Я был удивлен, все были удивле­ны, и через несколько секунд все умолкли, потому что он тоже аплодировал и смеялся... Человек, которого победили! Он смеялся так неистово, что вся толпа замолчала в сму­щении: что случилось с этим человеком? А когда они все замолчали, он засмеялся еще громче!
Позднее я пошел к нему, он остановился через дорогу от моего дома, в храме. Я сказал: «Это было странно... мне понравилось! Это было так неожиданно!»
Он ответил: «Потому я и засмеялся, что это было неожи­данно! Это было совершенно неожиданно! Я никогда не ожи­дал, что меня победит обычный человек, о котором никто ни­когда не слышал! Это было абсурдно, вот почему я засмеялся!»
Но я никогда не смогу забыть его лица, и как он смеял­ся и аплодировал, и как вся толпа молчала. Этот человек победил всю толпу и все насмешки... он присоединился! Но для этого необходимо мужество!
Для меня именно он был победителем, и я сказал ему: «Я маленький мальчик и мое мнение не значит много, но для меня именно ты победитель, и я запомню тебя». Через двадцать лет я посетил его город, и он пришел повидаться со мной. Теперь он был очень стар, и он сказал: «Ты пом­нишь меня? Я тоже не смог забыть твоего лица — маленький ребенок подошел ко мне и сказал: „Ты настоящий победи­тель, побежден другой. Ты победил всю толпу". Мне тоже не удалось, — сказал он, — забыть твое лицо».

Неосознанность
Люди действуют бессознательно, механически, неосо­знанно; они не знают, что делают. Как они могут знать, что делают? Ведь они не знают, кто они. Если вы не знаете свое су­щество, вы не можете быть осознанными; это невозможно.

Непознаваемое
Необходимо помнить эти три слова: познанное, позна­ваемое и непознаваемое.
Познанное было непознанным вчера. Познаваемое — это непознанное сегодня, но завтра оно может стать познавае­мым, познанным. Наука верит только в две категории, в по­знанное и непознанное. Но непознанное значит познаваемое, до нынешнего момента нам не удалось познать, но рано или поздно мы познаем. Наука верит, что в истории наступит момент, когда-то в будущем наступит момент, когда ничто не останется непознанным, когда все непознанное станет познанным. Но в религии есть также и третья категория — непознаваемое, которое всегда останется непознаваемым. Оно было непознаваемым вчера, оно непознаваемо сегодня и оно останется непознаваемым завтра.
Наука думает, что существование можно лишить тайны, религия знает, что невозможно лишить его тайны, потому что непознаваемое всегда останется тайной. И это непозна­ваемое также называется богом, истиной, нирваной — су­ществует столько имен: дао, дхамма, логос, — но одно ка­чество неизменно присутствует во всех этих словах: непо­знаваемость, абсолютная тайна. Вы можете в него войти, можете стать его частью, но не можете познать.
Вы можете его прожить, но не можете познать, вы мо­жете испытать его вкус, но ничего не можете сказать. Вы можете ощутить его у себя в животе, но будете абсолютно немы. И это самый ценный опыт. Он переживаем, но не вы­разим. Вот почему он не может стать частью познанного.
Многие люди пережили этот опыт — его пережил Буд­да, его пережил Лао-цзы, его пережил Патанджали, его пережил Кабир, — но никто никогда не мог ничего о нем сказать. Говорят лишь о том, как его найти — но никогда о том, что именно вы найдете.
Лао-цзы так начинает свою книгу «Дао-де-Цзин»: «Ис­тина — то, что не может быть выражено. Сначала запомните это, — говорит он, — потом читайте мою книгу. Не забывай­те — потому что в словах вы не найдете истины. Возможно, она будет найдена в промежутках между словами, между строк, но не в самих словах, не в самих строках».
Таков поиск — поиск непознаваемого. И единственный способ искать его — раствориться в целом, подобно тому, как капля растворяется в океане и становится океаном.

Непорочное зачатие
Непорочное зачатие никак не связано с биологической девственностью; это полная чушь. Иисус не был рожден биологически девственной матерью. Но что имеется в виду, когда Марию называют «девой»? «Дева» просто значит «со­вершенно чистая» — чистая настолько, что в уме нет сек­суальности. Это не вопрос тела, но вопрос ума — такая чи­стота, в которой нет идеи сексуальности.
И в глубочайшем центре каждый девственен. Девствен­ность означает чистоту любви. Иисус, должно быть, родился из великой любви. Любовь всегда девственна. Любовь трансцендирует секс — вот в чем смысл девственности.
Но дураки есть везде; и они упорно настаивают: «Нет, Иисус родился от девственной матери». Они сделали из него посмешище. И из-за этой глупости великая притча, вели­кая метафора теряет все свое значение.
Мать с дочерью пришли к врачу. Мать попросила осмо­треть дочь.
—    У нее какие-то странные симптомы, и я беспокоюсь за нее, — сказала она.
Доктор тщательно осмотрел дочь и в конце концов объявил:
Мадам, я полагаю, что ваша дочь беременна.
Какой вздор!—воскликнула потрясенная мать.—Моя
маленькая девочка не имеет ничего общего с мужчинами.
Она повернулась к девочке:
Не правда ли, дорогая?
Нет, мамочка, — сказала девочка. — Ты же знаешь, что я никогда даже не целовалась с мужчиной.
Доктор перевел взгляд с матери на дочь и обратно, потом, не говоря ни слова, встал и подошел к окну. Он высунулся в окно и замер в такой позе. В конце концов мать не выдержала:
Доктор, там что, что-нибудь случилось?
Нет, мадам, — ответил доктор. — Просто когда в последний раз случалось что-то подобное, на востоке появи­лась звезда — вот я и смотрю, не покажется ли еще одна?
Наверное, Мария глубоко любила, именно поэтому она «дева Мария». Наверное, Мария любила так глубоко, что секс был совершенно не важен.
Помните, вы можете заниматься любовью без всякой любви в сердце — тогда это чистая сексуальность, живот­ность; это проституция. Вы можете заниматься любовью без всякой идеи в уме, и тогда любовь — это чистое общение двух энергий, обмен, танец, празднование. Никакой идеи в уме... вы можете заниматься любовью, совершенно не думая о сексе. Вся суть в том, где находится ваш ум. Если вы думаете о сексе, если ваш ум одержим сексом, вы просто хотите ис­пользовать женщину, женщина просто хочет использовать вас — это уродливо. В этом нет никакой эстетики, никакой по­эзии. В этом нет ничего из запредельного — это очень грязно. Но то же самое действие... помните, действие останет­ся прежним: когда двое влюбленных занимаются любовью или когда мужчина идет к проститутке, биологический акт один и тот же, но на духовном уровне есть огромная разни­ца. Мужчина, который идет к проститутке, думает только о сексе, а у влюбленного, занимающегося любовью с воз­любленной, нет никакой идеи о сексе. Это просто общность, способ быть ближе. Тогда секс происходит только как жест глубокой близости. Он непорочен, девствен.

Непослушание
Непослушание — не грех, непослушание — часть роста. Каждый ребенок должен перестать слушаться родителей рано или поздно — и чем раньше, тем лучше, потому что жизнь коротка. Вы не должны терять времени. Нужно на­учиться говорить твердое «нет» — только тогда появляет­ся точка, где можно сказать «да». Никто не может сказать «да», если не способен сказать «нет». Непослушание — это основа, на которой расцветает настоящее послушание.

Неправильное
Свобода по своей сути подразумевает, включает в себя обе способности: выбрать правильное или неправильное.
И опасность — отсюда и страх — в том, что неправильное всегда легче. Неправильное — это путь под гору, а правиль­ное — задача восхождения на гору. Подниматься на гору тяжело, трудно, и чем выше вы поднимаетесь, тем тяжелее становится подъем. Но спускаться очень легко, гравитация все делает за вас. Вы можете просто скатиться как камень с вершины холма; камень скатится до самого дна, ничего не нужно делать. Но если вы хотите подниматься в сознании, если вы хотите подниматься в мир красоты, истины, бла­женства, значит, вы стремитесь к высочайшим из всех воз­можных вершин, и это, конечно, трудно...
Свобода дает вам возможность либо пасть ниже живот­ных, либо подняться выше ангелов. Свобода—это лестница: одним концом она уходит в ад, другим касается небес. Лест­ница одна; выбор ваш; направление должны выбрать вы сами.

Непредсказуемость
Что-то в человеке всегда остается непредсказуемым, и это непредсказуемое качество является его самой сущнос­тью. Это то, что делает его человеком, это его свобода. Он не привязан к закону причины и следствия, он действует согласно совершенно иному закону. Он может повести себя таким образом, что для вас это просто непостижимо, — в данной ситуации вы не можете этого даже представить. Если бы вы попытались предсказать его поведение, ваше предсказание показалось бы абсурдным. Но человек может действовать вне закона причины и следствия.
Тогда как помочь человеку? Как мастеру помочь дру­гим? Он помогает не путем детальной информации или ин­струкций; он помогает, только указывая. Он намекает, он не дает направления.

Нервозность
Каждый человек ищет друга. Но каждый прячется за свою стену и ждет, когда кто-то другой скажет: «Привет!», когда кто-то другой скажет: «Что ты там делаешь? Выходи! Я тебя жду»... Каждому нужен кто-то, с кем можно взять­ся за руки. Каждый ждет такого человека — кого-то, кого можно обнять, кого можно любить и быть любимым...
В мире нет никого, кто бы чем-то от вас отличался. Как только вы понимаете себя, вы понимаете все человечество. В самом этом понимании к вам приходит видение того, что мы все — братья и сестры и что мы все в одной лодке. Тогда страх исчезает, тогда больше некого бояться. Нервозность исчезает; есть ли на самом деле повод для нервозности? Мы все в одной лодке.
 
Нерешительность
Решительность — это рождение человека. Те, кто живет в нерешительности, еще не стали людьми. Миллионы лю­дей живут в нерешительности, они не могут сами принять ни одно решение. Они всегда полагаются на кого-то еще, кто-то другой должен принять за них решение. Поэтому людям нужны авторитеты.
Авторитарность продолжает существовать в мире по той единственной причине, что миллионы людей не умеют самостоятельно принимать решения. Они всегда ждут при­каза. Как только приказ отдан, они его выполняют. Но это рабство, именно так они препятствуют рождению собствен­ной души. Решение должно прийти к вам изнутри, потому что вместе с решительностью приходит целостность. Обя­зательно примите несколько важных решений. Принятие решений сделает вас индивидуальностью.
Что такое нерешительность? Нерешительность означа­ет, что внутри вас целая толпа, множество голосов, которые противоречат друг другу, и вы не можете решить, пойти в ту сторону или в эту. Люди нерешительны даже в мелочах, они не могут решить, пойти посмотреть тот фильм или этот. Нерешительность почти стала их стилем жизни. Купить то или это? Понаблюдайте за людьми в магазинах. Понаблюдайте за их нерешительностью. Сядьте в магазине и просто понаблюдайте за покупателями, за людьми, которые входят и выходят, — и вы удивитесь: люди не умеют принимать решения. Тот, кто не умеет принимать решения, пребыва­ет в смутном, затуманенном состоянии, в замешательстве. Вместе с принятием решения приходит ясность.

Несовершенство
Перфекционизм — это коренная причина любого невро­за. Никто не может быть совершенным — никто и не должен быть совершенным. Жизнь прекрасна, потому что все несо­вершенно. Совершенство — это смерть, несовершенство — это жизнь. Именно благодаря несовершенству возможен рост. Если вы совершенны, не возможен никакой рост, ника­кое движение. Тогда с вами уже ничего не может произойти, все уже случилось. Тогда вы совершенно мертвы.

Несчастье
Для того чтобы быть несчастным, не нужно никакого по­нимания. Все могут быть несчастными, но счастье встреча­ется очень, очень редко. Для счастья необходим величайший талант. И не только интеллект: необходим разум. Лишь из­редка Будда, Кришна становятся счастливыми. Быть счаст­ливым почти невозможно.
Так что давайте постараемся понять, что такое несчас­тье. Несчастье—это неспособность понять жизнь, неспособ­ность понять самого себя, неспособность создать гармонию между собой и существованием. Несчастье — это диссонанс между вами и реальностью, какой-то конфликт между вами и существованием. Счастье—это когда ничего не в конфлик­те; когда вы вместе внутренне и вместе с существованием.
Когда есть гармония, когда все течет без всякого конфликта, гладко, расслабленно, тогда вы счастливы. Счастье возмож­но только с огромным пониманием—пониманием, подобным пикам Гималаев. Ничто меньше не поможет.
Всякий способен быть несчастным в любой момент, вот почему весь мир так несчастен. Чтобы быть счастливым, вам придется добиться такого глубокого понимания самих себя и существования, в котором вы существуете, чтобы все при­шло в гармонию, в глубокую сонастроенность, в единый ритм. И между вашей энергией и энергией, которая окружает вас, случается танец, и вы начинаете двигаться в такт с жизнью.
Счастье — это когда вы исчезаете. Несчастье — это когда вас слишком много. Вы и есть диссонанс; отсутствие вас — сонастроенность.

Нет
«Нет» дает вам силу. «Да» не дает вам силы. Всегда, ког­да вы говорите «нет», вы можете почувствовать свою силу; когда вы говорите «да», вы можете почувствовать любовь, сострадание, но не силу. Слова обладают определенными качествами. Эти качества невозможно найти в словаре. Но в реальной жизни, если вы проникнете в психологию слов, вы увидите, что каждое слово обладает своей уникальной индивидуальностью. «Нет» — это не просто отрицание; это самоутверждение в позиции силы.

Неудовлетворенность
Ум живет неудовлетворенностью. Это его пища. Он пи­тается неудовлетворенностью. Если вы становитесь удо­влетворенным, ум умирает от голода... и ум должен уме­реть, только тогда вы можете узнать, кто вы. Так что учи­тесь жить в удовлетворенности.
Что бы ни было, будьте благодарны. Не просите боль­шего, не говорите «еще!» — и вы отрубите самый корень ума. Ум живет в «еще». Если у вас есть деньги, он гово­рит: «Еще!» Если у вас есть знания, он говорит: «Еще!» Чем бы вы ни обладали — будь у вас что угодно, ум ска­жет: «Еще», он говорит и говорит: «Еще! Еще!» Когда вы получили «еще», он снова требует большего. Это «еще» неутолимо.
Когда человек видит, как это абсурдно, он это отбра­сывает. Он больше не гонится за горизонтом, потому что знает, что горизонта не существует. Он только кажется существующим. Кажется, он так близко — всего в десяти или пятнадцати милях. Если вы побежите за ним, вы до­гоните его через два часа; но, когда вы нагоняете его, его уже нет, он снова на пятнадцать миль впереди. Он всегда на пятнадцать миль впереди. Невозможно сократить этот промежуток. «Еще» как горизонт, и ум всегда требует его; поэтому ум живет в страдании. Ум это ад. И лучший спо­соб отрубить ему корни — это перестать желать большего. Лучше начните наслаждаться тем, что у вас есть. Вместо того, чтобы быть несчастным из-за, что у вас нет большего, радуйтесь тому, что у вас есть, наслаждайтесь этим, по­лучайте удовольствие. И вы будете удивлены: тут же — вы стали самым богатым человеком в мире, тут же — вы перестали быть нищим.

Не - ум
Если ум хочет понять реальность, ему придется попро­щаться с прошлым и будущим. Однако, попрощавшись с прошлым и будущим, он перестанет быть умом. Именно по­этому все великие мастера в мире настаивают на том, что дверью к реальности является не - ум.
Выскользните из своего ума, освободитесь от него, и вы узнаете, что это такое.

Неясность
Бывают моменты ясности, бывают моменты неясности; те и другие хороши, те и другие необходимы. Некоторые вещи вырастают из ясности, некоторые вещи вырастают только из неясности. И вы удивитесь, если узнаете, что вещи, вырастающие из ясности, не настолько ценны, как вещи, вырастающие из неясности. Неясность — это таин­ство жизни. Ясность очень мала, неясность — бесконечна. Ясность подобна маленькому освещенному месту, неяс­ность — это весь космос и его тьма. Ясность — это всего лишь небольшая просека в лесу: вам удается создать не­большую просеку, но за ее пределами находится лес. И на­стоящая жизнь — там, в лесу. Ребенку необходимо лоно матери, чтобы расти в темноте и тайне. Семени необходи­ма почва, чтобы расти: ему нужно проникнуть глубоко в почву, исчезнуть во тьме. Если держать его на свету, оно никогда не вырастет; ясность убьет его.
Моменты ясности принадлежат вашему сознательно­му уму, моменты неясности принадлежат бессознатель­ному, — а бессознательное огромно. Но не называйте не­ясность беспорядком. Если вы назовете ее беспорядком, вы уже против, вы уже вынесли суждение. Используйте слова очень аккуратно, они очень много значат. Даже бес­смысленные слова много значат, потому что они опреде­ляют направление, отношение, подход и видение. Только подумайте: если вы назовете неясность неясностью, вы не против нее. Вы не заняли никакой позиции, вы просто констатируете факт. Назовите ее беспорядком, и вы уже решили, что это что-то плохое, своего рода заболевание, то, от чего необходимо избавиться, необходимо освобо­диться. Вы сделали выбор!
И будьте осторожны с другими словами, которые мы используем, потому что эти слова несут табу и подавле­ние столетий. Беспорядок — это очень осуждающее слово, изобретенное логическим умом, а логический ум очень мал, очень зауряден. Реальное принадлежит нелогичному. Лю­бовь происходит из нелогичного. Расчет из логики, но лю­бовь не из логики. Хитрость, коварство идут из логики, но слезы и смех не из логики, они идут из запредельного.
Когда приходят эти моменты неясности, наслаждайтесь ими. Они делают жизнь таинственной.

Никто
Вы никто. Вы родились как никто — без имени, без фор­мы. Вы умрете как никто. Имя и форма находятся лишь на поверхности, глубоко внутри — вы просто безгранич­ное пространство. И это прекрасно, потому что, если бы вы были кем-то, вы бы были ограничены. Хорошо, что Бог не позволяет никому быть кем-то; если бы вы были кем-то, вы бы были ограничены, конечны, вы бы были подобны заключенному в клетке. Нет, Бог этого не допускает. Он предоставляет вам свободу быть никем — бесконечным, безграничным. Но вы к этому не готовы. Для меня просвет­ление целиком связано с одним этим явлением — с тем, чтобы осознать, понять, принять тот факт, что вы никто. Тогда внезапно вы перестаете добиваться от себя чего-то невозможного. Внезапно вы перестаете пытаться поднять себя за шнурки. Вы осознаете всю абсурдность этого — и останавливаетесь. Тогда все ваше существо охватывает смех. Внезапно вы спокойны и собраны. Проблему созда­вало само ваше усилие быть кем-то.

Нирвана
Слово «нирвана» имеет два значения. Это одно из са­мых прекрасных слов, любой язык может гордиться таким словом. Оно имеет два значения, хотя эти два значения — как две стороны одной монеты. Одно значение — исчезно­вение эго, второе значение — исчезновение всех желаний. Это происходит одновременно. Эго и желания неотделимы друг от друга, они глубоко связаны друг с другом. Как толь­ко исчезает эго, исчезают желания, и наоборот: как толь­ко вы трансцендируете желания, трансцендируется эго. Не иметь желаний, не иметь эго — значит познать высшее блаженство, вечный экстаз.

Ничто
Ничто может быть либо просто пустотой, либо величай­шей наполненностью. Ничто может быть негативным или по­зитивным. Если оно негативно, оно напоминает смерть, тем­ноту. Религии называют его адом. Это ад, потому что в нем нет радости, нет песни, нет танца, нет биения сердца. В нем ничего не раскрывается и ничего не цветет. Вы просто пусты.
Эта отрицательная пустота вызывает огромный страх. Именно поэтому на Западе Бога никто не называл пусто­той, — за исключением нескольких мистиков, таких как Ди­онисий, Экхарт, Беме; но они не принадлежат к основному течению западного мышления. Запад всегда воспринимал пустоту как что-то отрицательное, поэтому вокруг нее воз­никло много страха. Западные священники продолжают го­ворить, что пустой ум — мастерская дьявола.
Восток знаком с позитивным аспектом пустоты, и это знание стало величайшим вкладом Востока в человеческое сознание. Будда бы посмеялся над выражением, что «пу­стота — мастерская дьявола». Он бы сказал: божествен­ность случается в пустоте, и только в пустоте. Но он говорит о позитивной пустоте.
Для Гаутамы Будды, для Махавиры, для всей долгой тра­диции дзенских и даосских мастеров пустота просто означа­ет отсутствие чего бы то ни было. Все исчезло, и поскольку все исчезло, осталось чистое сознание. В зеркале ничего не отражается, но само зеркало есть. Сознание свободно от ка­кого-либо содержимого, но сознание есть. Когда в нем было много содержимого, когда внутри вас было столько вещей, вы не могли увидеть, что это. Когда сознание наполнено со­держимым, существует то, что мы называем умом. Когда сознание освобождается от любого содержимого, случается то, что мы называем не-умом или медитацией.
Цель медитации — создать внутри вас пустоту, но эта пустота не имеет ничего общего с отрицательной пустотой. Позитивная пустота — это наполненность, изобилие. Она настолько наполнена, что изливается через край.

Нищие
Власть над другими — это политика, и люди, которых интересует власть над другими — это люди с глубоким ком­плексом неполноценности. Они постоянно сравнивают себя с другими и чувствуют, что они хуже других. Они хотят до­казать миру и себе, что это не так: они высшие существа. Все политики страдают комплексом неполноценности. Все политики нуждаются в психологической помощи.
Это больные люди, и из-за них весь мир невероятно страдает. Пять тысяч войн за три тысячи лет!
И для того, кто ищет власти над другими, нет предела, потому что всегда остаются люди, неподвластные ему. Это заставляет его по-прежнему чувствовать свою неполно­ценность. Иначе зачем кому-то становиться Александром Великим? Чистая глупость. Этот человек умер, когда ему было всего тридцать три года. Он не жил ни единого мгно­вения, не любил ни единого мгновения. Начало его тридца­титрехлетней жизни было подготовкой к завоеванию мира, а оставшаяся часть ушла на войну, смерть, огонь. В его уме была лишь одна мысль: стать завоевателем мира.
На пути в Индию, переходя границу Греции, он встре­тил одного из редчайших людей в истории человечества — Диогена. Он жил голым. Он был так красив, что прекрасно чувствовал себя голым.
У одежды много назначений — климатические, куль­турные. Но все животные в любом климате, во всем мире могут жить без одежды — что случилось с человеком? Раз­ве он — самое уязвимое и самое слабое животное в целом мире? Нет. Одежду изобрели прежде всего потому, что не все люди имеют красивое тело. Вы узнаете людей по их лицам. На самом деле, даже вы сами... если вы увидите фо­тографию своего обнаженного тела, без головы, вы его не узнаете. Диоген был необычайно красивым человеком; он не нуждался в одежде. Он жил на берегу реки. Было раннее утро, и он загорал. У него был только один товарищ — соба­ка, и только одна собственность — старинный светильник.
Когда Александр переходил границу Греции, он услыхал, что Диоген живет где-то очень близко. Он сказал: «Я столько слышал об этом человеке. Он, кажется, немного странный, но я хочу его видеть». Александр пришел к Диогену; Диоген отдыхал. Его собака сидела рядом. Александр сказал ему:
—    Диоген, к тебе пришел Александр Великий. Это боль­шая честь, это неслыханный случай; я никогда ни к коммуне приходил.
Диоген даже не привстал. Он продолжал лежать на пе­ске, смеясь; он посмотрел на свою собаку и сказал ей:
—    Ты слышала? Человек называет себя «великим» — что ты об этом думаешь? Должно быть, он страдает силь­нейшим комплексом неполноценности. Это проекция, по­пытка скрыть какую-то рану.
Это была правда. Даже Александр не мог этого отрицать. Александр сказал:
— У меня мало времени; иначе бы я сел и послушал твою мудрость.
Диоген сказал:
— Куда спешить? Куда ты торопишься — завоевывать мир? Но думал ли ты когда-нибудь: если тебе удастся за­воевать мир, что ты будешь делать потом? — потому что другого мира нет, есть только один мир. Сейчас, сражаясь, завоевывая, ты можешь на время забыть свою неполноцен­ность; но когда ты добьешься успеха, твоя неполноценность вернется, снова выйдет на поверхность. Александр сказал:
— На обратном пути я приду, остановлюсь здесь на не­ сколько дней и постараюсь понять. То, что ты говоришь, больно, но это правда. На самом деле, одна мысль о том, что другого мира нет, огорчает меня. Да, если я завоюю весь мир _ что я буду делать потом? Я стану бесполезен, и все, что прячется во мне, неминуемо выйдет на поверхность.
Но Диоген сказал:
— Ты никогда не вернешься, потому что эти амбиции бесконечны. Никто не возвращается.
И, как ни странно, Александр не вернулся. Он умер по дороге домой, еще до того, как вернулся в Грецию. И с тех пор рассказывают одну красивую историю... Потому что в тот же день умер и Диоген. Это только история, но в ней большой смысл…
Согласно греческой мифологии, существует река, кото­рую вы должны перейти, прежде чем попасть в рай. Диоген на несколько шагов опережал Александра, который шел за ним Увидев Диогена, того самого прекрасного человека, об­наженного, — а теперь и Александр был гол, но не так кра­сив... Чтобы сгладить это, Александр сказал:
— Какое странное совпадение: завоеватель мира встре­чается с нищим!
Диоген засмеялся и сказал:
— Ты прав. Только в одном ты ошибаешься: ты не зна­ешь кто завоеватель и кто нищий. Посмотри на меня и на себя. Я никогда никого не покорял, и все же я победи­тель — я завоевал себя. Ты пытался завоевать весь мир, и что ты получил? Ты просто напрасно растратил всю свою жизнь. Ты нищий!
Личная власть принадлежит мистику — тому, чей цве­ток сознания расцвел, кто всюду расточает свой аромат, любовь, сострадание. Это очень тонкая власть. Ничто не может ей помешать, она просто проникает в ваше сердце.
Она просто делает вас созвучным мистику — это некая син­хронность, гармония. Вы не становитесь рабом, вы стано­витесь любящим. Великая дружественность, великая бла­годарность рождается в вас.

Новички
Говорят, что человек дзен всегда сохраняет ум новичка, он никогда не становится экспертом. Он готов учиться. Он не закрыт, он всегда доступен, он открыт. Какую бы весть вы ни принесли, он никогда не скажет сразу: «Я все это знаю». Выражение «ум новичка» чрезвычайно важно.
Вы никогда не замечали? Когда вы начинаете делать что-то, в самом начале это большая радость. Вы начинае­те водить машину — какая это радость! Но через месяц, когда вы научились, вся радость исчезает. Это скучно, это просто рутина. Потом вы продолжаете водить. Вы не слы­шите гула мотора, не чувствуете движения воздуха, не за­мечаете ритмичной работы машины. Вы не видите ничего. Вы не видите деревьев и птиц, солнца — ничего, ничего больше. В начале, несколько дней, был медовый месяц — медовый месяц с машиной.
И так же с любым опытом. Поначалу все кажется таким замечательным! Вы влюбляетесь в женщину, и все необы­чайно прекрасно, просто невероятно. А через несколько не­дель все ушло, все кончилось. Вы зашли в тупик, вы ищете другую женщину или другого мужчину. Что происходит? Вы утратили ум новичка.
Ум новичка — невинный ум, ум новичка — невеже­ственный ум. Ум новичка означает: вы знаете, что ничего не знаете. Поскольку вы знаете, что не знаете, вы готовы учиться, доступны, открыты. Что бы ни происходило, вы очень, очень любопытны, вы хотите узнать все, вас интри­гует каждый момент; каждая пядь загадочна. Это большая радость. Вскоре вы становитесь экспертом. В тот день, когда вы становитесь экспертом, узнавание умирает и начинает скапливаться мертвое знание.
Поэтому человек подлинного знания — это всегда начи­нающий ум. Он никогда не становится экспертом, он про­должает учиться.

Новое
Когда вы имеете дело с чем-то старым, все дается вам легко; имея дело с чем-то новым, вы чувствуете неуверен­ность. Когда вы имеете дело со старым, вы знаете, что де­лать; имея дело с чем-то новым, вам приходится учиться с нуля. Сталкиваясь с чем-то новым, вы чувствуете себя невеждой. Занимаясь чем-то старым, вы просто пользу­етесь полученными знаниями: вы уже делали это много раз, вы можете делать это автоматически, вам не нужно быть осознанными. Занимаясь чем-то новым, вам прихо­дится быть бдительными и осознанными, иначе что-то мо­жет не получиться.
Вы не обращали внимания? Когда вы только учитесь во­дить машину, вы так бдительны. Научившись, вы напрочь забываете о бдительности. Вы напеваете песенку, слушаете радио, разговариваете с другом или думаете тысячу и одну мысль, а вождение происходит автоматически, как если бы машину вел робот, — вы больше не нужны. Старое стано­вится чем-то автоматическим, привычным. Именно поэтому все новое вызывает страх. Именно поэтому дети так легко учатся. Чем старше вы становитесь, тем с большим тру­дом чему-то учитесь. Очень трудно научить старую собаку новым трюкам. Она будет снова и снова повторять старые трюки, те трюки, которые хорошо знает...
Зачем стремиться к чему-то новому? Это слишком опас­но, и потому вы продолжаете держаться старого. Но если вы держитесь старого, вы вовсе не живете, ваша жизнь — лишь одно название. Жизнь случается только когда есть что-то новое. Жизнь происходит тогда, когда есть что-то новое, и только тогда. Жизнь должна постоянно обновляться.
Оставайтесь учащимся, никогда не становитесь зна­ющим. Оставайтесь открытым, никогда не закрывайтесь. Оставайтесь невежественным, постоянно избавляйтесь от накапливаемого в вас знания, — автоматически, есте­ственным образом. Каждый день, каждое мгновение избав­ляйтесь от всего знакомого и снова становитесь ребенком. Жить, и жить в изобилии, можно только став таким же не­винным, как ребенок.

Ноль
Буддизм исчез из Индии, просуществовав только пять­сот лет. Величайший человек в истории религии... и его ре­лигия не смогла прожить даже пятиста лет; через пятьсот лет его религия исчезла. Что-то было неправильно в осно­ве его подхода. Не то чтобы он не осознал истину — он осо­знал истину, но он говорил людям такие вещи, которых го­ворить было не надо. Он говорил правду, но люди не хотели слышать правду; они хотели сладкой лжи. Он должен был представить им сладкую ложь таким образом, чтобы вме­сте с ней они проглотили бы и горькую правду.
Правду необходимо покрывать сахарной глазурью, в противном случае вы не можете ее проглотить.
Будда говорил людям: «Когда вы придете в центр своего существа, вы исчезнете; анатта — нет „я", нет существа, нет души. Вы будете просто нулем, и этот ноль растает во вселенском нуле». Очень близко к предельной истине, но сказано очень грубо.
Кто же захочет стать нулем? Люди пришли, чтобы найти вечное блаженство. Они устали, они несчастны, они в глубо­кой тоске, в страдании, в безумии. И они пришли к мастеру, а он говорит: «Единственное лекарство для вас — это стать нулем». Другими словами: болезнь можно излечить, толь­ко убив пациента. Вот точный перевод, буквальный смысл, разумеется, болезнь исчезнет, если убить пациента, но вы пришли для того, чтобы вас вылечили, а не для того, что­бы вас убили.
Эта религия исчезла за пять столетий. Для этого есть глубокие причины, и основная причина в том, что люди не нашли ее вкусной, заманчивой, привлекательной. Она была голая и правдивая, но кому нужна голая правда?
Мне приходится говорить о блаженстве, о благослове­нии, о том, что в вас расцветет тысяча и один лотос. Тог­да вы подумаете, что игра стоит свеч. Достаточно сидеть в молчании один час в день — и внутри распустятся тысячи лотосов, взойдут тысячи солнц; ради этого можно выделить один час в день.
Но истина в том, что не будет никаких лотосов, никаких солнц — только чистое ничто.
Это и говорил людям Гаутама Будда.
В силу его личного обаяния люди шли за ним, но когда он умер... он оставил замечательных учеников; каким-то образом поток продолжился, но он становился все мень­ше и меньше. И за пятьсот лет он полностью иссяк, потому что новые люди не приходили. Никто не хотел становиться нулем и исчезать — лучше уж страдать, по крайней мере, вы есть, и у вас есть хоть какая-то надежда, что однажды вы избавитесь от страдания. Сейчас вы бедны, но однаж­ды, возможно, станете богаты. Сегодня вам плохо, но ведь есть завтра. Не отчаивайтесь, завтра может принести вам хорошие новости. Но этот человек говорит: «Откажитесь от мира, откажитесь от всех удовольствий мира». И ради чего? — чтобы стать нулем!
Люди, которые последовали за Буддой, шли за ним не из-за того, что он говорил, а из-за того, каким он был. Ког­да он исчез, остались только его слова, и никто больше не желал их слышать.
Если вы предложите людям на выбор ноль и ад, люди предпочтут отправиться в ад — по крайней мере, там они могут найти какой-то ресторан, какую-то дискотеку. Что-то обязательно там будет, потому что все нормальные люди всегда попадают в ад. Только ходячие скелеты, мумии, так называемые святые, отправляются в рай. Все живые и яр­кие люди — поэты, художники, скульпторы, танцоры, ак­теры, музыканты — все они отправляются в ад.
Так что, если придется выбирать между нулем и адом, любой мало-мальски разумный человек сразу выберет ад. Но ноль?.. Из ада есть возможность однажды выбраться, даже достичь рая. Но в нуле от вас ничего не останется... даже ксерокопии — вы исчезли, исчезли навсегда.

Нос, коричневый
У обезьян есть иерархия. Возможно, человек унаследо­вал тот же ум и ту же иерархию; ум — один и тот же. Если вы видите обезьян, сидящих на дереве, вы можете узнать, кто у них главный: он сидит на вершине дерева. Следом за ним — группа дам, самых красивых, самых молодых. Под ними — третья группа.
Я долго думал об этой группе, но так и не нашел для нее подходящего названия. В Индии мы называем эту группу чамчи. Чамча значит «ложка», и эти люди — паразиты, прихлебатели. Точно так же как ложкой можно извлекать еду из банки, они берут все что угодно — власть, деньги — у тех, кто ими обладает. Конечно, им приходится быть с этими людьми подхалимами, им приходится льстить этим людям.
Сегодня мой врач случайно прислал мне нужное слово — потому что слово чамча не имеет точного перевода; слово «ложка» совершенно не передает нужного смысла. Он при­слал мне калифорнийское выражение: Ъгоюп позе. И еще он прислал мне словарь Уэбстера, чтобы я понял, что такое «коричневый нос» — а я действительно мог не понять, что это такое. Он приписал еще и от себя, — думая, что, воз­можно, даже словарь не поможет, потому что писавшие словарь Уэбстера люди выражаются таким языком, чтобы не показаться грязными и не нарушить приличия... Поэтому он прислал мне также свое примечание: «У нас в Англии о таких людях говорят, что они лижут задницу».
Вот точное значение слова чамчи.
Босс наверху, под ним гарем — дамы, которыми он за­ведует, — и под ним коричневые носы! А потом вы спуска­етесь к низшим категориям в иерархии. На самых нижних ветках сидят самые бедные обезьяны, без подружек, без друзей — слуги. Возможно, от этой самой группы и про­изошло человечество.
В этой группе могло находиться несколько особей, на­столько слабых, что они не могли удержаться даже на ниж­них ветках. Их столкнули вниз, спихнули, сбросили; в об­щем, они так или иначе упали на землю. Это и есть первое падение, первородный грех.
Обезьяны до сих пор смеются над людьми. Конечно, если вы станете на точку зрения обезьян — обезьяна, ко­торая ходит на двух ногах... если вы — обезьяна и смотрите с точки зрения обезьяны, увидев обезьяну на двух ногах, вы подумаете: «Этот тип что, поступил в цирк? Что слу­чилось с этим беднягой? Он живет на земле; он никогда не лазает по деревьям, он не знает дикой свободы деревьев, высшего статуса деревьев. Это действительно падшее, угнетенное существо».

Ночь
Ночь — время мистика, день — время воина. Ночь симво­лизирует смену состояний. Ночью легче медитировать, чем днем. Медитация гораздо ближе к сну, чем к любой другой Деятельности — с одним только различием, что во сне вы становитесь бессознательным, а в медитации вы остаетесь сознательным и при этом расслабляетесь так же хорошо, как во сне. Днем трудно заснуть. Если вы захотите заснуть днем, вам придется закрыть двери, окна и задернуть шторы, чтобы стало темно. Если в комнату будет проникать солнеч­ный свет, он не позволит вам заснуть, потому что солнеч­ные лучи активизируют ваши энергии. Ночь помогает вам отдохнуть и расслабиться. Это время мистика.
Саньясинам следует все больше и больше использовать ночное время для медитации. Тогда вы сможете легче и глубже проникнуть вовнутрь, потому что будете двигать­ся по течению. Двигаясь по течению, вы прилагаете мень­ше усилий. В дневное время вы двигаетесь против течения. Днем хорошо делать активные медитации. Днем хороша динамическая медитация, днем хороша танцевальная ме­дитация. А ночью — випассана, тихие медитации, когда вы просто сидите и ничего не делаете, просто расслабляетесь, потому что расслабляется все вокруг... Солнце зашло, де­ревья заснули — ночью вас окружает энергия совершенно другого качества. Поэтому ночью легко медитировать.