Анекдоты от Ошо
Очень некрасивая девушка сидела на берегу моря, когда волны выбросили к ее ногам запечатанный кувшин. Она открыла его, и оттуда с облаком дыма вырвался огромный джинн.
″Пять тысяч лет я сидел в заточении в этом кувшине, - воскликнул джинн, - и ты освободила меня. В знак благодарности я исполню любое твое желание″.
В восторге дурнушка выкрикнула: ″Хочу фигуру как у Софи Лорен, лицо как у Элизабет Тэйлор и ноги как у Джинджер Роджерс″.
Джинн посмотрел на нее внимательно и вздохнул: ″Запрячь меня обратно в кувшин, детка″.
″Пять тысяч лет я сидел в заточении в этом кувшине, - воскликнул джинн, - и ты освободила меня. В знак благодарности я исполню любое твое желание″.
В восторге дурнушка выкрикнула: ″Хочу фигуру как у Софи Лорен, лицо как у Элизабет Тэйлор и ноги как у Джинджер Роджерс″.
Джинн посмотрел на нее внимательно и вздохнул: ″Запрячь меня обратно в кувшин, детка″.
Ежедневная медитация
месяц:10 день:18
День
Истина никогда не бывает комфортной. Поначалу она крайне некомфортна.
Согласно преданию, Будда говорил, что ложь сладка вначале, но горька в конце, истина же горька вначале, но сладка в конце. Будда прав, совершенно прав. Истина горька. Она горька не потому, что она — истина, а потому что мы привыкли жить во лжи. Когда привычная ложь разбивается вдребезги, нам становится больно.
Истина не знает компромиссов. В присутствии истины всякая ложь гибнет. Из-за этого возникает хаос, но из хаоса рождаются звезды, из хаоса рождается творчество. Лишь немногие храбрецы готовы познать истину. Все остальные живут, убаюканные ложью, цепляются за свои игрушки, за своих плюшевых медвежат, находят утешение в безопасных комфортных идеях.
Например, человек боится смерти. Поскольку он боится смерти, он ничего не знает о бессмертии и находит прибежище в идее бессмертия. Люди приходят ко мне и спрашивают: «Что происходит после смерти?» Я отвечаю им: «Вначале попытайтесь понять, что происходит при жизни. Сейчас вы живы, так что вас, в первую очередь, должно интересовать, что такое жизнь».
Если ты осознал, что такое жизнь, осознал это уже сейчас, ты воспользуешься этим, когда придет смерть. Это все то же сознание. Зеркало, которое сейчас отражает жизнь, отразит смерть. Для того, кто осознает, смерти нет, нет рождения, есть лишь вечность. Но это должно стать опытом, а не только идеей.
Согласно преданию, Будда говорил, что ложь сладка вначале, но горька в конце, истина же горька вначале, но сладка в конце. Будда прав, совершенно прав. Истина горька. Она горька не потому, что она — истина, а потому что мы привыкли жить во лжи. Когда привычная ложь разбивается вдребезги, нам становится больно.
Истина не знает компромиссов. В присутствии истины всякая ложь гибнет. Из-за этого возникает хаос, но из хаоса рождаются звезды, из хаоса рождается творчество. Лишь немногие храбрецы готовы познать истину. Все остальные живут, убаюканные ложью, цепляются за свои игрушки, за своих плюшевых медвежат, находят утешение в безопасных комфортных идеях.
Например, человек боится смерти. Поскольку он боится смерти, он ничего не знает о бессмертии и находит прибежище в идее бессмертия. Люди приходят ко мне и спрашивают: «Что происходит после смерти?» Я отвечаю им: «Вначале попытайтесь понять, что происходит при жизни. Сейчас вы живы, так что вас, в первую очередь, должно интересовать, что такое жизнь».
Если ты осознал, что такое жизнь, осознал это уже сейчас, ты воспользуешься этим, когда придет смерть. Это все то же сознание. Зеркало, которое сейчас отражает жизнь, отразит смерть. Для того, кто осознает, смерти нет, нет рождения, есть лишь вечность. Но это должно стать опытом, а не только идеей.
Вечер
Многие люди стали экспертами в вопросах страданий: они не могут быть счастливыми, если у них не будет повода страдать. Им известно лишь одно счастье, и это счастье — страдание. Когда такой человек рассказывает о своих несчастьях, по его глазам, жестикуляции, по выражению его лица, по тому, как он говорит, можно увидеть, что он упивается своим рассказом. Он хвастается своими несчастьями, преувеличивает их, раздувает их до предела. Как могут подобные люди познать блаженство?
Ты каждую секунду стоишь перед выбором: ты можешь либо страдать, либо блаженствовать. Оценивай происходящее именно так; любую ситуацию можно рассматривать с этой точки зрения.
Ты каждую секунду стоишь перед выбором: ты можешь либо страдать, либо блаженствовать. Оценивай происходящее именно так; любую ситуацию можно рассматривать с этой точки зрения.
Медитация Здесь и Сейчас
ЕДИНСТВО
Деление на внешнее и внутреннее ложна, как и всякое деление на категории. Деление небесполезно — вряд ли можно было бы говорить без слов. Но рано или поздно приходит понимание, что есть только одно — одно, в котором нет внешнего и внутреннего. Одно едино, и вы едины с ним.
В этом единстве состоит смысл сутры Упанишад: Таттва-маси Светакету — «Другое суть Ты». Под «Другим» подразумевается внешнее, под «Ты» подразумевается внутреннее; они взаимосвязаны. «Другое» превращается в «Ты», «Ты» превращается в «Другое», и вдруг — никакого разделения нет.
Разделения действительно нет — смерть есть жизнь, жизнь есть смерть. Все деления на категории существуют только из-за неспособности ума видеть единство противоречивого. Из-за самой своей логики ум не может видеть, как что-то одно может быть одновременно собой и себе противоположным. ум мыслит в терминах взаимоисключения, он говорит: или одно, или другое. А жизнь есть одно и другое вместе, существование есть одно и другое вместе — и до такой степени, что неправильно даже говорить о существовании как об «одном и другом», как о двух вещах: оно безмерно едино.
Разделения действительно нет — смерть есть жизнь, жизнь есть смерть. Все деления на категории существуют только из-за неспособности ума видеть единство противоречивого. Из-за самой своей логики ум не может видеть, как что-то одно может быть одновременно собой и себе противоположным. ум мыслит в терминах взаимоисключения, он говорит: или одно, или другое. А жизнь есть одно и другое вместе, существование есть одно и другое вместе — и до такой степени, что неправильно даже говорить о существовании как об «одном и другом», как о двух вещах: оно безмерно едино.
